Пока Аня Кулько обживалась в квартире Федотова, тот летел в Кедровку. Против обыкновения его мысли не были заняты работой. Он знал, проблемы не так сложны, как их расписывали докладывающие обстановку. Олег сталкивался уже с этим – на местах краски всегда сгущались. И иногда причина была в том, что ответственность за решения люди брать не хотели, ждали начальство. Федотов никогда не сердился на это – ему важно было самому увидеть ситуацию. К тому же сейчас он был рад уехать из дома – почему-то не хотелось присутствовать при переезде Ани. Федотов до сих пор так и не понял, почему он вдруг предложил ей жить вместе. Он даже не понимал, как у него получилось – произнести эту фразу. И потом еще повторить ее. Что он чувствовал по отношению к этой женщине? Прежде всего вину. Неясную и похожую на стыд. Его стремление узнать что-то про Инну, иметь возможность поговорить о ней, как-то приблизиться заставило его искать сближения с Аней. Она быстро все поняла и тем застала его врасплох. Спроси кто-нибудь Федотова, жалеет ли он о сделанном, он не смог бы ответить. В какой-то момент ему показалось, что его отпустила эта обида, боль, непонимание и любовь к Инне. На месте Соломатиной сидела женщина, с которой было просто и вполне уютно. Даже как-то азарт ухаживания почувствовал Олег в первые их встречи. Нет, ответа, зачем он предложил переехать к нему, у него не было. Только опять на ум приходила вина. Он обратил внимание на то, как Аня отреагировала на его предложение – она не торопилась, словно взвешивала «за» и «против». А время шло, и Олег уже надеялся, что его предложение будет безответным. Но какая-то порядочность и честность заставили его повторить приглашение. По лицу Ани он понял, что она согласна. Федотов помнил то чувство досады, которое охватило его, но было поздно – он запутался в этих отношениях, он винил себя в своей неосторожности. «Я – идиот. Вместо того чтобы встретиться и поговорить с Инной, я пошел каким-то безумным путем. И сам теперь связан по рукам и ногам, и человека в идиотское положение поставил», – думал он, ожидая очередной пересадки. Он догадывался, что одиночество, неприкаянность и неразрешенный конфликт с Соломатиной толкнули его на эти отношения. «Может, как-то образуется, она же неплохая, – подумал он и с раздражением вспомнил, что сейчас кто-то хозяйничает в его квартире. – Ладно, я приеду, она уже все разложит и расставит, как будто так все и было!» – мелькнуло в голове. Из-за смены часовых поясов Федотов хотел спать. Ему оставалось лететь немного, и там надо было сразу же приступать к работе, а глаза слипались. Чтобы отвлечься, он стал думать о том, как поедет с сыном на море. Но на этот раз никакого удовольствия от привычных мечтаний он не получил. Фоном была Аня Кулько. «Мы же со Степаном можем поехать только вдвоем», – подумал Федотов, но тут же представил, как Аня насупится, отвернется, замолчит. Он уже знал эту ее реакцию. «О господи!» – в который раз вздохнул Федотов.

Удивительно, но за время отношений с Аней Кулько Олег встретился со Степаном всего лишь раз. И это не была самая хорошая их прогулка. К общению с сыном и к его воспитательно-образовательному процессу Олег подходил очень серьезно. Когда они с Инной только еще ждали ребенка, ему и в бреду не могло привидеться, что сын будет жить отдельно от него, а встречи будут ограничены парой дней. Детдомовский парень, он меньше всего хотел одиночества для сына. Но коли так сложилось, Олег делал все, чтобы их встречи были и полезными, и интересными, и душевными. Поэтому он каждую встречу тщательно планировал. Во-первых, была образовательная часть. Например, поход в зоопарк или музей. Конечно, выбиралось что-то, что подходило по возрасту, но иногда Федотов завышал планку и показывал Степану какие-нибудь новые компьютеры, технику для бурения скважин или новые вездеходы. Там было много технических характеристик, которые мало интересовали мальчика, но зато воображение потрясала реальность экспонатов. Федотов внимательно следил за расписанием экспозиций в павильонах ВВЦ, где было множество отраслевых мероприятий. Однажды, желая потрясти сына, он привел его на выставку животноводства. Запахи там были тяжелые, но зато можно было потрогать хрюшку, лошадь и козу.

Вторая часть отцовской программы условно называлась «Вкусно и полезно поедим». Олег со Степаном обязательно ходили в кафе и обедали. Это было время отдыха. Мальчик все больше молчал, но ел с аппетитом. Федотов следил за тем, чтобы еда была качественная, заведение приятным и спокойным. Ему нравилось, что мальчик умело держит столовые приборы. «Инна обращает на это внимание!» – одобрительно думал Олег.

А вот третья часть носила название «Душевная» и была самой значимой. После прогулки, после еды и небольшого отдыха Федотов и Степан устраивались дома или в том же кафе с книжками или планшетами. Они достаточно устали, поэтому чтение шло вяло, но зато хорошо разговаривалось. Начиналось все с какого-нибудь детского вопроса и плавно перетекало в неторопливую болтовню по душам. Именно во время таких бесед Федотов узнавал, что больше всего на свете любит сын, как он объясняет раздельное проживание с отцом («Тебе из твоей квартиры в Кедровку удобней улетать! – деловито сказал Степан. – Когда ты станешь пенсионером, как бабушка и дедушка, ты опять домой вернешься»). Федотов не стал спорить, только вздохнул. Именно в таких беседах они выясняли, кто главнее в семье. «Дед!» – безапелляционно сказал Степан и тем самым немного расстроил Федотова. Тот надеялся быть в глазах сына непререкаемым авторитетом.

– Почему же дедушка? – ревниво спросил Олег. – Почему дедушка – самый главный?

– Он самый спокойный, – объяснил сын, – и говорит мало.

Федотову тут же захотелось сказать, что он тоже немногословен. Олег вовремя одернул себя: «Зачем с ребенком спорить. Дед – это же отличный авторитет!»

– Но ты, папа, не волнуйся, я знаю, что ты тоже главный.

– Сразу два главных человека? И дедушка, и я?

– Да, в государстве так же бывает? Вот и у нас будет.

Федотов чуть не расхохотался – объяснение было в духе семьи тестя и тещи. Там политику обожали и были в курсе всех новостей.

Этот разговор он не забыл и в присутствии сына старался держать солидные паузы. И настолько вошел в роль, что Степан однажды его спросил:

– Пап, ты лягушку в рот взял? И боишься, что она выпрыгнет?

– Отчего же лягушку?

– Молчишь все время.

После этого Федотов перестал соревноваться с дедом и без устали болтал с сыном. Вот эти минуты – минуты откровений и полного доверия – и были у них самые хорошие.

Как-то на работу Федотову позвонила теща:

– Олег, возьми на пару дней Степку. Инна не может, у нее учеба в другом городе. И именно на этой неделе. Вернется она только к выходным. А нам уехать надо – моя сестра внучку замуж выдает. Я не хотела тебя беспокоить…

– Что вы?! Конечно, я сегодня же его заберу!

– Давай завтра, я должна его собрать…

На том они и порешили. Олег обрадовался. Во-первых, он узнал новости про Инну, во-вторых, побудет с сыном, и не надо его, усталого, возвращать бабушке с дедушкой. Это значит – целый вечер для долгих игр, возни и болтовни. А утром будут зарядка с гантелями, прохладный душ и завтрак без уговоров.