Вторая половина сентября, «погодень», как изволит выражаться сентиментальный Соловей, вполне располагает: тепло, солнышко светит ласково, белесые кудряши по небу ползут. Прелесть!

В архитектурном плане усадьба ничем не примечательна: скромный жилой дом на три комнаты с кухонькой — скорее избушка, а не дом, да комплекс хозяйственных построек, как попало разбросанных на двадцати сотках. Забора нет — надобность отсутствует. В избушке, рассчитанной на двух-трех человек, тесновато для семерых, один из которых — лежачий больной, занимающий целую комнату, двое — молодая семейная пара, настоятельно требующая ночной изоляции от остальных для производства мероприятий эротосодержащего характера, а еще один — реактивный трехлетний малец, готовый двадцать четыре часа в сутки скакать на голове и орать благим матом от избытка чувств. Пока не наступили холода, житие сие терпимо. Тепло, можно целый день бродить по усадьбе и окрестностям, собираясь под крышу лишь к вечеру. Но слякотная непогодь не за горами. Если в ближайшее время ничего не изменится, невольным гостям усадьбы придется туговато. Егерь Василий — волк-одиночка, выраженный эгоист и вообще, с точки зрения нормального индивида, — врожденный нравственный урод. Прожив полвека, егерь не удосужился обзавестись семьей и прекрасно себя чувствует, когда в его усадьбу никто не захаживает по месяцу и более. Гостей терпит только лишь из уважения к благодетелю: Григорию Васильевичу Толхаеву, который в свое время не дал умереть заповеднику, поднял его на личные средства и с тех пор не оставляет вниманием брошенное всеми на произвол судьбы лесное хозяйство, не без оснований полагая, что без его участия все тут захиреет и самоликвидируется.

Так вот: гостей-то, конечно, егерь терпит, но за две недели совместного проживания, как справедливо выразился Соловей, всех достал своим скверным характером. Сцена за столом для чистки оружия — вовсе не спонтанный взбрык надломленной психики Соловья; несмотря на длительную военную карьеру, Иван умудрился сохранить железные нервы и отменную психоэмоциональную устойчивость. Это скорее педагогический практикум: нужно было поставить вредоносного волосатика на место. Поставили. Теперь дня три будет хорошим — практика так показывает.

Всего на настоящий момент в усадьбе находятся десять теплокровных млекопитающих. Сам егерь — худющий волосатый экземпляр 55 лет от роду и его дряхлый кобель Бурят непонятно какой породы; лежачий больной Григорий Васильевич Толхаев с домоуправляющим Ефимом, который по совместительству является медиком; Ваня Соловей — на все руки мастер, здоровый парень тридцати пяти лет, профессиональный кинолог и военный пенсионер, его жена Ниночка, в позапрошлом году окончившая кулинарный техникум, и их отпрыск Денис (то самое реактивное трехгодовалое чадо); Саша Маслов, тоже военный пенсионер не старше Соловья, хороший парень, профкинолог, а к Саше в комплекте — овчарка Ингрид — хромоногая ветеранша локальных войн, и легкомысленный, но чрезвычайно смышленый спаниель Джек.

Теперь для тех, кто не в курсе, нужно пояснить, за каким дюделем все эти вышеперечисленные товарищи две недели парятся в егерской усадьбе вместо того, чтобы разойтись по домам и заниматься своими делами. Насчет Василия с Бурятом все ясно: коренные жители, аборигены, образно выражаясь. Саша Маслов и Ваня Соловей — ближайшие соратники небезызвестного Сереги Рудина, боевые братья, можно сказать. По поводу похождений Рудина вы уже в курсе, так что не стоит вдаваться в детали. Они просто прячутся в усадьбе от нехороших людей, ждут своего предводителя и охраняют единственного свидетеля, который может доказать, что Рудин сотоварищи не участвовал в «заказухах» против членов Первого Альянса и не брал денег Альянса Второго, то есть почти не виноват ни в чем и может гулять свободно по широким улицам родного Белогорска, не вертя башкой на 180 градусов. Хотя любому здравомыслящему индивиду понятно, что гулять по Белогорску Рудин и его команда в ближайшие десять лет не собираются — даже если Толхаеву удастся предъявить эти самые неоспоримые доказательства перед самим Страсбургским судом. Больно сейчас там (в Белогорске, а не в Страсбурге) климат неподходящий для таких типов.

Насчет жены Соловья с сынишкой тоже все ясно: изъяты из оборота, дабы не раздражали своим внешним видом представителей обоих преступных сообществ Белогорска, несколько выспренно именуемых в народе Альянсами, и не провоцировали оных представителей на применение непопулярных методов давления, тысячекратно воспетых в кино. А то, знаете ли, некоторые товарищи шибкие мастаки на такого рода приколы:

«… — Это ты, Мэмбэр?

— Ага, я. Вот ю вонтс, факин энимал?

— Твоя факин Рэт у нас. И Бастард твой факин тоже у нас. Ты понял? На, послушай, как они рады, что их факин фазер такой донки.

— А-а-а-а!!! Ауауауа-а-а-а!!!

— Ха-ха-ха!!! О-у-ха-ха-харр!!! Ю андестен, факин myddack? Если не придешь к трем часам ночи на двести шестьдесят второй пакгауз восемнадцатого глиноземного комбината, им hаnа, факин ты myddack!!! Ю меня андестен, дойки?!

— Ес, ес, я все андестен! Вы только не трогайте их, я вас умоляю!!! Я обязательно приду!

— Во! Правильно рассуждаешь, факин кур. Ты должен быть один, без оружия, без прикрытия, связанный по рукам и ногам, с кляпом во рту. Иначе им hаnа!!!

— Да буду я, буду — все я понял! Может, сразу застрелиться?

— Нет, стреляться не надо. Пусть ты сначала помучаешься, чтобы мы морально удовлетворились. Давай — ждем…»

Вот такие примерно неурядицы случаются с разными беспечными товарищами, ежели верить кинематографическому опыту. Но у нас не кино, а суровая реальность. А потому команда Рудина быстренько подсуетилась и выкрала наглым образом семейство Соловья из-под самого носа у бандитских «топтунов».

Теперь обратим свои взоры к Григорию Васильевичу Толхаеву и его «домовому» Ефиму. В недавнем прошлом это преуспевающий предприниматель, владелец крупного фармацевтического комбината, меценат и ведущий член так называемого Второго Альянса. А теперь Толхаева в природе Белогорска вроде бы и нет. На местном кладбище имеется его могилка, в изножье которой стоит надгробный камень с соответствующей надписью. «Фармацевта» убила женщина — стрельнула в голову из «беретты», а потом, спустя некоторое время, для надежности взорвала. Но недоработала маленько — расслабилась. 0 том, что Григорий Васильевич жив, кроме команды Рудина, знают только руководители Второго Альянса — Саранов и Улюм. Правда, в настоящий момент они не в курсе, где находится их соратник, а просвещать по этому поводу их никто не спешит. Рудин решил, что так будет лучше, и с ним никто не спорит — он на данном этапе единоличный признанный лидер, который отвечает за дальнейшее развитие событий. У Григория Васильевича на этот счет имеется особое мнение, но он не может считаться полноправным членом команды. Он лежачий больной, недавно одной ногой в буквальном смысле стоял в могиле и только-только пошел на поправку — во многом благодаря варварским процедурам егеря Василия: баня до изнеможения, тотальные примочки из сенной трухи и хвои и растирания ключевой водой.

— Это просто недопустимо! Я снимаю с себя всякую ответственность! — вот так поначалу реагировал на егерские антимедицинские изыски дипломированный врач Ефим. — Только полный покой и строжайшее соблюдение медназначении! Только фармакопея, легкое массирование конечностей и ничего более! Какая баня, вы что?!