За годы работы я встречала немало людей, у которых, как у Джеймса и Стеллы, сексуальные отношения приближаются к аскетическим, хотя за пределами спальни все совсем иначе. С каждой такой парой мы исследуем глубинные причины эротической стагнации. Мы ищем первоначальные причины эмоциональных зажимов и выявляем не дающие от них избавиться аспекты отношений. Людям вполне комфортно начинать работу с подобных исследований; они с радостью учатся менять будущее с помощью прошлого.

Принято считать, что чем ближе мы к кому-то, тем проще нам отказаться от сдерживающих нас ограничений. Но это только полдела. Эмоциональная близость не способствует появлению желания – а для достижения сексуального удовольствия необходима некоторая дистанция между партнерами. Чтобы ощутить эротическое возбуждение, нам необходимо на время выйти из эмоциональной связи, заглянуть в себя, сфокусироваться на собственных ощущениях. Мы должны вести себя максимально эгоистично – только так можно установить эротическую связь.

Нам сложно сделать шаг в сторону от того, кого мы любим, не теряя при этом уверенности в его надежности, и причиной тому наш детский опыт, связанный с безопасностью и надежностью отношений. Чем выше наша уверенность, тем дальше можно уйти. Когда младенец играет в «ку-ку», он не готов оказаться дальше, чем на расстоянии вытянутой руки от родителей. Но игра все же происходит, ведь ребенок понимает: играющий с ним взрослый не исчезает, хоть его и не видно. Дети постарше играют в прятки, и каждый уверен, что рано или поздно кто-то придет его искать. Когда мы взрослеем, логика сохраняется: чем сильнее эмоциональная связь, тем решительнее и дальше мы уходим, так как уверены, что наш возлюбленный будет ждать нашего возвращения, не станет осуждать нас за эти эгоистические порывы, а если повезет, то и порадуется нашим победам.

Майкл Бадер связывает эгоизм с сексуальной беззастенчивостью, определяя его как «такое желание, которое позволяет человеку уступить силе собственных желаний и удовольствий, не чувствуя ни вины, ни беспокойства, ни стыда». Данное объяснение подчеркивает, какое значение имеет дистанция между любовниками и как важно не терять себя в присутствии другого. Иначе мы становимся похожими на Джеймса, который никак не перестанет думать о Стелле, постоянно пытается угадывать ее желания и потому не осознает собственных.

Ничем не подавляемое, желание может казаться бесстыдным, животным, даже не имеющим отношения к любви. У Эроса бывает хищная хватка. Иногда мы чувствуем вину за то, что получаем; или стыдимся нашего распутства, страсти, непристойного поведения – такие эмоции только усиливаются в контексте фундаментальной уязвимости сексуальных связей. В наш интимный эротический мир мы привносим все накопленное за долгие годы предвзятое отношение к эгоизму в контексте любви, конкретные черты которого зашиты в шаблонах эротического поведения. Эти паттерны формируются и в семье, и под влиянием определенной культуры. Мы социализируемся и учимся себя контролировать, сдерживать свои порывы, подавлять сидящее внутри животное. Поэтому, будучи добропорядочными гражданами и супругами, мы меняем себя, скрываем свои алчные аппетиты, чтобы объективировать предмет нашей любви.

Для многих людей беспощадность и эротическая импульсивность недопустимы в любовных отношениях. Но сексуальное возбуждение требует максимального проявления эгоизма и игнорирования партнера, что противоречит идее эмоциональной близости. Некоторые могут демонстрировать вожделение и невоздержанность только с теми, кого они недостаточно знают или о ком особенно не беспокоятся. Секс для отдыха, порнография, секс через интернет – все это предполагает серьезную дистанцию между партнерами или даже анонимность, что позволяет избежать неудобств, связанных с излишней эмоциональной близостью, и помогает добиться яркого сексуального возбуждения. Полный эмоциональный разрыв такого рода люди редко переживают в браке, где нет большой необходимости дистанцироваться от партнера. А если настоящая эмоциональная близость с человеком невозможна, то нет и опасения привязаться, попасть в ловушку и потерять себя.

На мой взгляд, интересным решением проблемы ослабления желания может стать как раз культивирование беззастенчивости в отношениях. И этим я не пропагандирую увеличение дистанции или наплевательское отношение к партнеру. В основе моего совета – как раз любовь и безопасность. Редко когда доверие между партнерами настолько сильно, что оба чувствуют себя полностью свободными, не испытывая при этом ни вины, ни раздражения и зная, что отношения достаточно масштабны и устойчивы, чтобы вместить все аспекты личности каждого. В рамках эротической привязанности мы достигаем связи особого рода: она преодолевает упорядоченность эмоциональной близости и допускает любые наши импульсы и самые примитивные аппетиты. Когда тела трутся друг о друга, тепла выделяется заметно больше, чем от более сдержанных проявлений любви. Как ни парадоксально, но беззастенчивость – хороший способ достичь большей близости. Эротическая близость переносит нас туда, где нет границ, где мы наслаждаемся свободой. Мы на время забываем самих себя, а с этим и весь опыт детства, привычки, сформированные предыдущими отношениями, ограничения, налагаемые культурой.

Любить друг друга, не теряя себя, – самая большая сложность эмоциональной близости. Наша способность удовлетворить потребности, связанные и с установлением эмоциональной близости, и с сохранением автономности, закладывается еще в детстве, а развиваем мы ее почти всю жизнь. Это влияет не только на то, как мы любим, но и на то, как мы занимаемся любовью. Эротическая близость несет в себе двойное обещание: найти и потерять себя. Это опыт слияния и в то же время полного самопоглощения, взаимности и эгоизма. Нужно быть внутри партнера и внутри себя самого, и данная двойная задача решается где-то на границе рационального и мистического. Мы сливаемся с партнером в единое целое, и такое ощущение рождается из способности осознать свою собственную нерушимую отдельность. Чтобы быть единым, вы вначале должны стать самостоятельными единицами.

Если и есть среди нас люди, думающие, что с появлением детей к ним придет умиротворение, уверенность в себе, устойчивое ощущение счастья, то они серьезно ошибаются. С рождением детей происходит нечто совершенно иное: все становится сложнее, еще больше запутывается, у семьи появляются новые сценарии, дети расцвечивают картину мира – и омрачают ее, вызывают небывалые приступы страха, несут святость, объясняют жестокость человеческого разума, меняют или даже отменяют часть прошлого своей семьи и влияют на будущее. С появлением детей скука уходит из дома. Риски теперь гораздо выше. Напряжение зашкаливает.

Энн Ройф[36]. Married («Женаты»)

От секса бывают дети. И как странно, что появление ребенка – воплощения любви родителей друг к другу – часто оказывается угрозой для романтики, благодаря которой этот ребенок и появился на свет. История семьи начинается с секса, но с рождением ребенка о нем забывают. И даже если малыш появляется в семье иначе, это событие все равно оказывает громадное влияние на сексуальную жизнь партнеров. Многие знакомые мне пары вспоминают, что упадок их сексуальной активности совпал с рождением первого ребенка. Почему же с появлением детей происходят такие радикальные изменения?