Он потирает ключицу и показывает на мое лицо. А я то голову ломал, откуда у меня шрам с такими возможностями целителей. Но думал, что просто не все травмы могут залатать.

— А что...?

— Давай не будем об этом, — раздраженно перебивает меня Яр. — Это в прошлом.

Ох, не верю я тебе, братец. На забытое прошлое не злятся, над ним ржут, если вообще вспоминают. Но я не настаиваю, сам узнаю, есть у меня один чрезмерно любопытный источник.

***

Панаевский ждет меня на улице, у главного входа.

— Прогуляемся? — предлагает он после приветствий, указывая рукой вглубь парка.

Затем осматривает мою окровавленную рожу и одежду:

— Или желаете сначала освежиться?

Мотаю головой, к демонам прихорашивания, было бы перед кем. Пусть потом дед поругает за неподобающий вид.

Я соглашаюсь на прогулку. Проклятая гостиная уже вызывает тошнотворный рефлекс. Мы идем по дорожке к каналу.

Погода стоит прекрасная - ясное небо, легкий ветерок. Такое непривычное ощущение, а я так и не успеваю им насладиться. В моем мире над агломерацией вечно серое небо и пробирающая ознобом морось. Только под землей ультрафиолет по расписанию, но там мне никогда не нравилось.

— Мне поручено разобраться в происшествии, — начинает разговор безопасник, когда мы доходим до набережной и останавливаемся у перил. — Я выслушал княжича Эратского и княжну Каритскую. Теперь ваша очередь.

— Мне нечего добавить, — пожимаю плечами. — Мы все ... погорячились.

— Погорячились... - повторяет протянуто он, словно катая слово на языке. — Вы так это видите?

— А как это видите вы? — я отрываюсь от созерцания солнечных бликов на воде и поворачиваюсь к Панаевскому.

Он стоит, облокотившись на перила, рассеянно щурится от яркого солнца. Его расслабленная поза меня уже не обманывает. Тем более что, несмотря на ясный день и открытое пространство, мужчина окутан тенью.

— Я это вижу как прямую угрозу императорскому роду, — вдруг мрачно заявляет он. — Представители великих родов сошлись в драке, как дворовые мальчишки, рискуя угробить не только друг друга, но и ее высочество. Не считая отпрысков половины столичного дворянства.

— И в мыслях не было! — изображаю испуг, впрочем, холодком меня и правда обдает, не хватает еще, чтобы меня обвинили в нападении на императорскую семью.

— Готовы пройти ритуал истины Маат? — нарочито равнодушно спрашивает он.

Я застываю. Звучит, как нечто обыденное, но я чувствую подвох. Большой такой подвох с сильным запашком. Еще одна проверка. Ну и как ее пройти?

Я пытаюсь связаться с Яром, но тот не отвечает. С жрицей, дедом, Богданом и даже поварихой Филиппой Матисовной. Тот же результат. Полная тишина в голове.

Замечаю еле уловимую усмешку на перекошенном лице безопасника. Ясно, значит его рук дело.

Я злюсь, и на него, и на себя.

— Вы и сами знаете ответ, — отвечаю, скрипя зубами.

Ну давай поперекидываемся репликами. Посмотрим, кто кого доведет.

— Игорь, вы же умный молодой человек, — устало произносит Панаевский, мастерски играя тональностью. — И раньше за вами не было замечено склонности к излишней агрессии. Да и отзывы из посольства в Элладе сплошь положительные. Воспитанный, надежный, благоразумный... Что там еще? Да, перспективный. Отличные рекомендации. Вам же не хочется потерять возможность прославить род и оправдать возложенные на вас надежды?

Он это серьезно думает, что это прокатит? У меня от удивления округляются глаза. Надеюсь, он сочтет это за испуг младенца. Я закашливаюсь, скрывая слетающее с губ ругательство.

Что за детские уловки? Хотя... Возможно, для запуганных ответственностью подростков этого достаточно.

— Я знаю, что посвящение в род прошло совсем не так, как ожидала ваша семья, — его вкрадчивый голос пролезает в разум, усыпляя бдительность. — И сейчас под угрозой не только вы, Игорь, но и они. Я хочу вам помочь. Я последний человек в империи кому нужно, чтобы великие дома лишались талантливых наследников.

Пока он мне угрожающе мурлычет в уши, призываю Белый доспех. Части его так и не собираются в одно целое, но мне достаточно шлема. Упаковываю голову и тут же легчает.

Желание довериться и все рассказать пропадает. Хреновы менталисты. В этом мире, походу, в первую очередь надо защищать мозги. А то каждый так и лезет.

Панаевский явно сразу понимает, что зомбирование не удалось. Я в один миг оказываюсь в темноте. Дыхание перехватывает и мрак начинает давить.

— Мальчишка! — шипит темнота искаженным от злости голосом Панаевского. — Боги видят, я хотел по-хорошему. Не смей сопротивляться! Ты и понятия не имеешь, с кем связался!

Давление нарастает, тисками сжимая со всех сторон. Сердце вдруг начинает бешено колотиться, вырываясь из груди. Эта тварь решила воспользоваться родовым умением?!

Я понимаю, что это невозможно, что бы он ни думал обо мне. Либо меня обманул брат, либо сейчас пытается окончательно запугать Панаевский. От вырывающегося из груди сердца накатывает паника.

Я судорожно нацепляю на себя куски доспеха, одновременно пытаясь оттолкнуть сумрак. Рот снова наполняется кровью. Взываю к богам. Сейчас самое время помочь! И тут тишина. То ли даже боги меня не слышат, то ли, что еще хуже, игнорируют.

Рука цепляется за реальность, выискивает перила. Я хватаюсь за твердый гранит и с силой бросаю себя вперед. В этой хтони ничего не видно, но вроде безопасник где-то там, передо мной.

Влетаю в него, сбивая с ног. В падении бью, надеюсь попасть в дерганную усмешку. Промахиваюсь и кулак попадает по камню набережной, стреляет болью. Сумеречного кота тебе за пазуху!

Да где твоя башка? Нащупываю плечо, опять замахиваюсь и бью. Он уже пришел в себя и блокирует удар, отбиваю себе запястье, пинаю коленом в бедро. Его тело сгибает и теперь мой кулак наконец-то встречается с его челюстью.

Слышится хруст, немного светлеет, но мне тут же прилетает удар силой. Доспех, с такими усилиями собранный, разлетается осколками. Я отталкиваюсь ногами и выпадаю на яркий свет.

Слепну, откатываюсь в сторону, слишком резко поднимаюсь на руках и падаю назад. Мы в паре метров друг от друга. Панаевский опирается спиной на перила и стирает кровь из разбитого носа. Под моей задницей зеленая травка, над головой голубое небо.

От земли под руками исходит тепло. И сила. Спокойная, мирная, смывающая острую боль.

— Отлично, молодой человек, — Панаевский кроваво усмехается, кровотечение из носа так просто не остановить. — Нападение на куратора службы безопасности императора.

— Отлично, — я наконец сплевываю кровь изо рта и возвращаю ему такой же оскал. — Запугивание, провокация и неправомерное использование родового дара.