– На сто процентов, – пожал я плечами. – Внешность колоритная, не спутаешь…

Динозаврович и Гаврилов посмотрели друг на друга. Они вздохнули и, не сговариваясь, полезли в яму.

– Подожди, – отстранил экперта Гаврилов.

Морща нос, Динозаврович обмотал руку носовым платком и потянул на себя бороду Философа.

– Ничего не пойму… – посмотрел он на полковника.

– Разрешите, я, – сказал Гаврилов и тоже попытался оторвать якобы накладную бороду Клоуна. – Крепко, однако…

– А в чем проблема-то? – осторожно спросил эксперт.

– Вы можете отделить бороду? – посмотрел на него Динозаврович.

– В каком смысле отделить? Сбрить, что ли?

– При чем тут сбрить? Отклеить! – нервно проговорил Гаврилов. – Она у него накладная!

– У кого? – совсем тихо спросил эксперт.

– У трупа, мать твою так! Неужели не понятно?

– Понятно, – поспешно кивнул эксперт. – Разрешите…

Склонившись над трупом, он быстро оттянул рукой в резиновой перчатке кожу на щеке бомжа и сказал:

– Это исключено. Волосяной покров натуральный.

– Вы уверены? – приложил ко лбу носовой платок Динозаврович.

– Можете посмотреть сами, – пожал плечами эксперт.

– Так, – проговорил Динозаврович.

Они снова переглянулись с Гавриловым и надолго замолчали.

– Мне можно продолжить работу? – спросил эксперт.

– Да-да, конечно, – спохватился Динозаврович. – Еще только один вопрос. Когда приблизительно наступила смерть?

– Трое, скорее даже четверо суток назад…

– Но этого же не может быть! – воскликнул Динозаврович. – Вы уверены?

– С уверенностью можно будет сказать только после вскрытия. Но я столько перевидал этого добра, что если и ошибаюсь, то на несколько часов…

На этот раз Динозаврович молчал целых сорок минут. Двадцать в машине по дороге и еще столько же в кабинете на Кропоткинской. Все понимали, что Чапай думает, и боялись даже лишний раз повернуться, чтобы не потревожить его скрипом.

– Полковник! – внезапно проговорил Динозаврович, не поднимая головы.

– Я! – вздрогнул Гаврилов.

– Вы послали людей к особняку Киргиза?

– Так точно! Уже должны полностью развернуться с прикрытием и резервом! Я могу проверить…

– Снимайте.

– Что?..

– Снимайте всех людей!

– Есть! – испуганно вскочил Гаврилов. – Разрешите позвонить?

– Да, пожалуйста.

Пока полковник звонил, Динозаврович полистал ежедневник, а потом поднял глаза на присутствующих.

– Ну что же, товарищи… Я, честно говоря, впервые в своей многолетней практике сталкиваюсь со столь изощренным противником. Нужно отдать Клоуну должное. Он не просто преступник, он, товарищи, гениальный преступник…

– А кто его убил? – почесал затылок Панкратьев.

– Что, майор?

– Я говорю, кто его убил?

– Кого?

– Ну, этого гениального преступника Клоуна?

– А-а, вы имеете в виду бомжа?

– Ну да, а кого же еще? Вы же сами сказали, что Клоун – бомж. То есть что бомж – Клоун. Я и спрашиваю, кто его убил?

– Да-да, конечно, – кивнул Динозаврович. – Бомжа, товарищи, убил Клоун.

– Гм-м… – уставился на Динозавровича Панкратьев. – Он что – сам себя убил? В смысле, застрелился?

– Да нет, товарищи, – вздохнул Динозаврович. – Клоун, к сожалению для нас, не застрелился. Он просто убил бомжа. И из этого следует, что бомж – не Клоун…

На несколько секунд в кабинете повисла тишина, а потом все «товарищи» вдруг дружно повернулись ко мне, и Гаврилов хрипло спросил:

– А кто… он?

Динозаврович удивленно посмотрел на напрягшегося полковника, потом перевел взгляд на меня и невесело улыбнулся:

– Нет-нет, голубчик. Вы меня не так поняли. Евгений Иванович – не Клоун.

– Спасибо, – тихо сказал я.

– А кто тогда Клоун? – спросил Гаврилов, по-прежнему не спуская с меня глаз.

– Продавщица, – вдруг сказал Панкратьев.

– Кто?..

– Продавщица, – пожал плечами майор. – Больше некому.

– Что – она?.. – вскинул глаза на Динозавровича полковник.

– Мысль, конечно, заслуживающая внимания, – снова улыбнулся Динозаврович, – но она не выдерживает никакой критики. Продавщица книг, товарищи, конечно, не Клоун. А Клоун – не продавщица книг. Он торгует несколько другим товаром.

– А кто же тогда Клоун? – почесал затылок Панкратьев. – Или он и не был там?

– Был, – кивнул Динозаврович. – Просто не мог не быть.

– Так, – вздохнул Панкратьев. – Значит, он не мог там не быть, но его там не было… И что из этого следует?

– Из этого следует, майор, что мы совершенно забыли еще об одном участнике событий. А ведь в наших руках с самого начала был очень показательный факт, который мы, к сожалению, не смогли должным образом интерпретировать.

– Какой факт?

– Убитый в девятиэтажке свидетель оглянулся на углу, помните?

– Да. Ну и что?

– Как вы считаете, почему он это сделал?

– Как почему? Он же… А-а, ну да…

– Вот, товарищи! В этом соль!

– В чем?

– Я уверен на сто процентов, что оглянулся он потому…

– Что услышал слово «Клоун», – сказал я.

Динозаврович уставился на меня вместе со всеми.

– А вы, голубчик, как догадались?

– А че тут догадываться, – вздохнул я. – Всех, кто был в то утро в сквере и поблизости, уже укокошили. Остался я и мужик в таксофоне. Я знаю, что я не Клоун. Значит, Клоун – он.

– Удивительно, – покачал головой Динозаврович. – Вы пришли к верному заключению своим, абсолютно оригинальным путем. Удивительно…

– Вы бы тоже пришли, – снова вздохнул я, – если бы… В общем, неважно. Так это он заварил всю эту кашу?

– Совершенно верно, голубчик. Все было так, как мы и предполагали. Только Клоун оказался намного осторожнее, чем мы думали. Он не стал появляться в сквере и провел рекогносцировку с противоположной стороны Пушкинской. Единственная оплошность, которую он допустил, это слишком громко произнесенное слово «Клоун»…

– Наверное, операторша пейджерной станции переспросила его, и он невольно проговорил это слово громче, чем следовало, – сказал я.