что не удастся найти работу, за которую мне платили бы так хорошо, как платят Бэрды. И уж, конечно, никто, кроме них, не станет оплачивать мне аренду жилья.

Утром я ответила на один из звонков коллекторов и впервые за долгое время поговорила с ними о возможности формирования какого-то плана платежей. Мне очень не хочется, чтобы чувство облегчения, которое я при этом испытала, меня покинуло.

Я пристально смотрю на Колетт. Все правильно – она мне действительно необходима.

– С этого момента, – говорит она, – вы ни разу больше не должны подводить меня или Пэтти.

Я едва заметно киваю.

– Пойдемте, – говорит Колетт.

Я смотрю на Джонатана, который все еще стоит у выхода из «Очага». Он, подняв голову, внимательно наблюдает за происходящим.

– Куда? – интересуюсь я.

– Сейчас вы, насколько я могу судить, действительно неважно себя чувствуете и неспособны присматривать за Пэтти, – заявляет Колетт и пальцами обозначает в воздухе кавычки – по всей видимости, она берет в них слова о моем самочувствии. – Учитывая это, а также то, что в ресторане вы больше не работаете, я бы сказала, что до конца дня вы свободны. – Моя собеседница слегка поднимает подбородок, как бы указывая тем самым направление движения. – Так что пойдемте.

Я снова бросаю взгляд на Джонатана и машу ему рукой, давая понять, что мы с ним увидимся позже. Он, глядя на нас, поднимает руку жестом, который при желании можно истолковать как пожелание успеха, и от этого по моему телу снова пробегает дрожь.

Мы с Колетт проходим пешком пару кварталов, а затем сворачиваем на Восточную Десятую улицу. Судя по всему, мы направляемся в Томпкинс-Сквер-парк.

Колетт первой проходит через ворота, и мы идем по дорожке по направлению к игровой площадке, со стороны которой доносится детский смех и гомон. Ребятня постарше раскачивается на качелях, дети дошкольного возраста катаются с горок. Вокруг площадки рядом с прогулочными колясками стоят родители и няни. На одной из скамеек сидят пожилые мужчина и женщина и вместе читают одну газету.

Колетт указывает мне на одну из свободных скамеек, и мы садимся. Ни она, ни я, оказавшись в парке, еще не произнесли ни слова. Судя по всему, Колетт пока не собирается прерывать молчание. Она просто сидит, придерживая накидку таким образом, чтобы она не помялась. Мы смотрим на площадку, наблюдая за тем, как дети перебегают от горок к качелям и каруселям и обратно, с визгом скатываются по отполированным металлическим желобам. Их смех и возгласы «Поймай меня!» сливаются с лаем, доносящимся с расположенной неподалеку собачьей площадки, и скрипом калитки, то открывающейся, то закрывающейся.

– Пэтти обожает игровые площадки, – говорит Колетт.

В настоящем времени.

Я молчу.

– Она все время старается завести новых друзей, – продолжает Колетт и кладет ногу на ногу. Ее трехдюймовые каблуки ослепительно сверкают в лучах солнца. – Предлагает другим ребятам поиграть в догонялки или в классики. Недавно она забралась на горизонтальную лесенку вроде турника, там нужно не просто висеть, держась руками за перекладину, а перехватываться, продвигаясь вперед. Смотреть на то, как она перебиралась с одной перекладины на другую, сжимая их своими крохотными ручками, было страшновато. Когда я была ребенком, мне не очень-то удавались такие трюки. А вам?

Я не знаю, что на это сказать, но Колетт, похоже, и не ждет от меня ответа. Рассмеявшись, она продолжает:

– Мне никогда не хватало для этого сил. Но моя Пэтти… – Колетт негромко хихикает. – Она сильная девочка. Намного сильнее, чем я была в детстве.

Я неловко ерзаю на скамейке и, стараясь не смотреть на Колетт, делаю вид, что продолжаю наблюдать за происходящим на площадке.

С няней или без, психическое здоровье этой женщины висит на волоске.

Глава 18

– Хотите немного повеселиться?

Я едва сдерживаюсь, чтобы не застонать. Мне хочется, чтобы этот день как можно скорее закончился, чтобы я могла вернуться к Джонатану и успокоить его, сообщив, что мне удалось сохранить работу у Бэрдов. Я должна поскорее сказать ему, что все будет хорошо.

– Я не могу.

– Что? – Колетт пронзает меня недовольным взглядом. – Разве вам нужно бежать обслуживать столики? – Она резко встает и крепко берет меня за руку: – Сара, что бы вы сейчас ни хотели сказать, какие бы планы вы ни строили – все отменяется. Ваш жених какое-то время обойдется без вас. Вы пойдете со мной – я собираюсь отвести вас в одно особенное место.

Я чувствую, как в животе у меня все сжимается в болезненный ком.

– Миссис Бэрд, мне кажется, это не самая хорошая идея.

Но Колетт даже слушать меня не хочет.

– Нас отвезет туда шофер. Это будет для вас приятный сюрприз. – Колетт прикладывает руку к груди. Уголки ее губ приподнимаются. – Поверьте мне.

Когда мы оказываемся у выхода из парка, к тротуару подкатывает черный «Кадиллак». Из него выпрыгивает водитель в тщательно отглаженном черном костюме и распахивает дверь автомобиля. Выходит, Колетт в самом деле уговорила его вывезти ее в город.

Но я не двигаюсь с места.

– Сара! – Колетт тянет меня за руку. Свободной рукой она выуживает из сумки бумажник, достает из него стодолларовую купюру и показывает мне: – Вы получите еще три такие же бумажки, когда отправитесь домой.

Я с изумлением смотрю на нее:

– Вы собираетесь заплатить мне четыреста долларов за то, чтобы я куда-то с вами съездила?

– Здорово, правда? Вы бы никогда не заработали столько на должности официантки.

С этими словами Колетт запихивает деньги в мой карман.

Меня передергивает.

– Колетт, вам вовсе ни к чему швыряться деньгами…

– Верно. – Взгляд Колетт смягчается. – Но было бы так приятно провести с вами какое-то время. Мне было так одиноко… – Голос Колетт прерывается, и я чувствую, что сдаюсь. – Пожалуйста, Сара.

Колетт еще крепче сжимает мои пальцы, и я слышу в ее голосе умоляющие нотки.

Я понимаю, что не могу оставить ее. Не могу позволить, чтобы она уехала в большом черном автомобиле одна.

– Пожалуйста, – еще раз повторяет Колетт и ведет меня к машине.

Когда мы оказываемся в салоне, Колетт называет шоферу адрес – мы едем куда-то на Бродвей.

Какое-то время мы перестраиваемся из ряда в ряд, пробираясь сквозь довольно плотный поток движения, а затем, попав в пробку, медленно продвигаемся на север по Шестой авеню. Колетт с таинственной улыбкой на губах смотрит вперед, не обращая ни малейшего внимания на толпы людей на тротуаре.

Мне очень хочется вытащить из кармана телефон и выяснить, что именно находится на Бродвее по тому адресу, который дала шоферу Колетт.

По крайней мере,