— Не суд, а пародия на него, — усмехнулась Фелиситэ. — Вы прекрасно знаете, что О'Райли с удовольствием осудил бы этих людей и повесил их на следующий день, если бы не боялся, что это может вызвать возмущение в городе.

— Сейчас мне некогда с тобой спорить. — Морган взялся за дверную ручку, затем обернулся. — Я хочу только напомнить, что ты оказалась в таком положении из-за того, что вместе с братом задумала меня убить. И в этом случае тебе наверняка не пришлось бы жаловаться на слишком долгий суд.

— Да, если бы я была виновата! Но что, если это не так?

Морган устремил на Фелиситэ пристальный взгляд зеленых глаз, напоминавших темный нефрит, потом молча распахнул дверь и вышел из спальни.

После полудня в доме появился слуга Моргана, представившийся как Попе. Невысокого роста, с морщинистым подвижным лицом, он напоминал обезьянку вроде тех, которых моряки привозили из Африки. Пеле принес большой чемодан, где, по его словам, находились мундиры полковника Мак-Кормака. Позднее Фелиситэ увидела его во главе процессии из трех дюжих солдат, нагруженных чемоданами, коробками и какими-то свертками странной формы.

Отвесив поклон, который вполне можно было назвать настоящим шедевром уважения и почтительности, он произнес:

— Сеньорита Лафарг, мой полковник просил передать вам его слова. Поскольку вы оказались столь добросердечны, что согласились принять нас под свой кров, мы заверяем, что постараемся беспокоить вас как можно меньше. Я только прошу вас показать, где вы собираетесь поселить полковника, а всем остальным займусь уже я сам, Пеле.

Действительно, где его устроить? Фелиситэ стояла нахмурившись, не зная, как поступить. Намерен ли Морган делить с ней постель каждую ночь? Или он собирается наведываться к ней лишь в тех случаях, когда сам того пожелает? Может, слуга задал этот вопрос столь деликатно, чтобы она сама решила, где будет спать его господин, а может, чтобы у нее создалось приятное впечатление, что Морган станет относиться к ней только как к хозяйке дома?

Но она действительно хозяйка. Что мешает ей устроить все так, как будет удобнее ей самой? И пусть полковник сожалеет себе на здоровье, если что-то придется ему не по вкусу.

— Мари, — обратилась она к молодой горничной, появившейся в дверях, — покажи Пепе комнату мсье Валькура. Брату она больше не понадобится. Останься там и помоги, если что-нибудь будет нужно.

— Gracias, senorita [11], — ответил маленький человечек, опустив глаза и снова поклонившись, прежде чем отправиться следом за Мари.

— Рядом есть еще одна комната с окнами на улицу, — быстро добавила Фелиситиэ. — Может, она тоже понадобится полковнику? Раньше там был кабинет отца, но я распоряжусь убрать оттуда его бумаги.

Обернувшись, Пепе вновь склонил голову в поклоне.

— Вы просто сама доброта, сама заботливость, сеньорита. Я не сомневаюсь, мой полковник будет очень признателен.

Признателен? Фелиситэ не могла утверждать это с такой же уверенностью.

Весь остаток дня Пепе посвятил бурной деятельности. Он то и дело поднимался и спускался по лестнице, наполняя весь дом громким топотом сапог. Слуга успевал везде: следил, как остатки вещей Валькура выносили из комнаты, чтобы сложить их в маленькой комнатушке с окнами во двор, распоряжался перестановкой мебели, разложил в образцовом порядке бритву полковника и гребни для волос с ручками из слоновой кости, а затем принялся любовно развешивать в шкафу вещи хозяина. Отпустив солдат, Пепе спустился в прачечную с узлом грязной одежды, захватив также рубашку с бриджами, которые были на Моргане вчера. По дороге он заглянул на кухню, чтобы проверить, как продвигается приготовление обеда. При этом его многочисленные предложения и презрительные замечания до того разозлили кухарку, что она выставила его вон, пригрозив раскроить череп железным половником.

Они питались далеко не лучшим образом и кухарка это понимала так же, как Фелиситэ и все остальные в доме. Как еще могли они питаться, если у них не было денег, чтобы покупать на рынке свежие овощи и мясо? Дочь богатого купца Лафарга жила теперь исключительно за счет добросердечных соседей, иногда посылавших к черному ходу слуг с булкой, несколькими крабами, горстью молодого чеснока или цыпленком, чтобы они могли приготовить хоть что-нибудь поесть. Для Моргана все это не имело абсолютно никакого значения, но в будущем обитателей дома ожидали еще более худшие времена.

Полковник вернулся в сумерках. Он медленно поднялся по лестнице и прошел в переднюю. Услышав его шага, Фелиситэ крепко вцепилась в лежавший на коленях кусок материи. В это время она, как всегда, занималась вышиванием при слабом вечернем свете, попадавшем в гостиную через открытую балконную дверь. Она не поднимала головы до тех пор, пока Морган не остановился в дверях.

Его мощная фигура, казалось, загородила весь дверной проем. Он смотрел на девушку с таким выражением, будто вовсе не ожидал увидеть ее здесь. Правую руку он держал на животе, вцепившись пальцами в перевязь шпаги, а в левой сжимал треуголку. Пристальный взгляд Моргана прошелся по медово-золотистым волосам девушки, собранным в венчающий голову пучок, потом он принялся изучать бледный овал ее лица, стараясь при этом не смотреть ей в глаза, исполненные тревоги. Наконец он сосредоточил внимание на мягких складках косынки, прикрывавшей шею девушки.

— Мадемуазель Фелиситэ, — он наклонил голову как будто в знак почтения, — я желаю вам приятно провести вечер.

— Добрый вечер. — Фелиситэ сделала над собой усилие, чтобы отвести взгляд, затем сложила рукоделие и убрала его в корзинку, стоявшую на столе рядом с креслом.

— Пеле уже был здесь? — спросил он.

В эту минуту послышались быстрые шаги маленького слуги, выходящего из одной из отведенных Моргану комнат.

— Я здесь, мой полковник, не беспокойтесь. Ваша спальня готова, вы можете вымыться…

— Надо было предупредить меня раньше. — Застывшее лицо Моргана чуть дрогнуло, на нем промелькнуло выражение, отдаленно напоминающее удивление.

Пепе окинул господина пристальным, ничего не упускающим взглядом и протянул руку, чтобы взять треуголку из ослабевших пальцев Моргана.

— Вы правы, сеньор. Желаете ли переодеться сейчас или после ужина? Может, вы пока вымоетесь или вам принести бокал вина? Служанка, ее зовут Ашанти, сказала, что ужин будет готов через полчаса.

— Пока хватит только вина.

— Если позволите, я сниму с вас ботфорты, а вы прилягте на кровать.

— Спасибо, не надо.

— Но, мой полковник, мне кажется, у вас болит голова. А потом ваша рана… Ею тоже следует заняться.

Морган приподнял бровь и медленно произнес:

— Я пока не инвалид, Пепе. Я выпью вино здесь, вместе с мадемуазель Лафарг.

— Да, полковник, сию минуту, сеньор. — Маленький человечек торопливо вышел с видом беспрекословного повиновения.