— Пять тысяч фунтов! — бодро произнес Эвери. — Пять тысяч — раз! Последний шанс, джентльмены! Пять тысяч — два! — Он оглядел толпу, но не увидел ни одной поднятой руки. — Пять тысяч — три! Продано тому джентльмену. — Он хлопнул в ладоши и указал на богато одетого мужчину. — Вы получили редкий подарок, сэр.

— Я купил ее не для себя, — сухо заметил седоволосый.

Звери в изумлении поднял брови:

— Вы купили ее для другого?

Незнакомец кивнул.

— И для кого же, сэр?

— Для лорда Сакстона.

У Ирены перехватило дыхание, и она в изумлении уставилась на покупателя. Кроме силуэта из кошмарного сна, бестелесной тенью мелькавшего в ее мозгу, она ничего не помнила о человеке, который ухаживал за ней во время болезни.

Флеминг с сомнением посмотрел на выигравшего:

— У вас есть какие-нибудь доказательства, что вы действовали от его имени? Я слышал, что его светлость умер.

Мужчина достал бумагу, скрепленную восковой печатью, и передал мэру.

— Я Торнтон Джаггер, — пояснил он. — В письме говорится, что я вот уже много лет являюсь адвокатом семьи Сакстонов. Если вы сомневаетесь, я полагаю, здесь найдутся люди, которые смогут подтвердить, что печать подлинная.

Гул голосов становился все громче. Сплетни, догадки, факты — все смешалось. До Ирены долетали обрывки слов «сгорел», «в шрамах», «отвратительный», и она похолодела от ужаса. Адвокат поднялся на помост, положил на маленький столик, служивший конторкой, мешок с деньгами и расписался.

Кристофер пробрался сквозь толпу и взобрался на помост. Он помахал пачкой векселей перед носом Эвери и сказал:

— Я забираю все, кроме пятидесяти фунтов, которые оставляю вам в утешение. А четыре тысячи девятьсот пятьдесят фунтов мои. Есть возражения?

Флеминг во все глаза смотрел на Кристофера, сожалея, что нет никакой возможности большую часть этих денег оставить себе. Но вместе с неоплаченными лондонскими векселями его долг Ситону был гораздо больше пяти тысяч. Поэтому ему ничего не оставалось, как кивнуть.

Кристофер взял мешок, быстро отсчитал пятьдесят фунтов и бросил деньги на стол. Остальное взял под мышки и помахал пачкой векселей.

— Я никогда не думал, что мне вернется хоть часть, но теперь я доволен. С этого дня между нами нет никаких недоразумений, мэр.

— Негодяй! — прошипела Ирена в лицо Кристоферу. Сама не сознавая, что делает, она выхватила у него из рук пачку векселей и, не желая больше никого видеть, бегом спустилась с помоста.

Флеминг устремился за ней следом, но Кристофер преградил ему дорогу.

— Прочь! — заорал Эвери. — Девчонка взяла векселя!

Кристофер отступил в сторону, а Фэррел схватил его за рукав.

— Вы нарочно это сделали! Я видел!

Кристофер пожал плечами.

— Ваша сестра имеет право на все, что она взяла, и даже больше.

Фэррел не нашелся что ответить, поднял увечную руку и презрительно сказал:

— Во всяком случае, теперь мы избавились от вашего общества.

Он с независимым видом прошел мимо Кристофера и последовал за отцом, а Кристофер насмешливо глядел ему вслед.

Потный и задыхающийся от бега, Эвери влетел в дом и обнаружил Ирену в гостиной возле камина. Она стояла и смотрела, как языки пламени лижут пачку векселей.

— Что ты делаешь, девчонка? — воскликнул он. — Это ценные бумаги. Они — единственное доказательство, что я расплатился с этим мерзавцем!

— Теперь они мои, — холодно заметила Ирена. — Мое приданое. Моя доля от аукциона. А тебе следует позаботиться, чтобы все было приготовлено к завтрашней церемонии. Сегодня последняя ночь, которую я проведу в этом доме. Ты понял, отец? — Она с презрением улыбнулась. — Я больше никогда не вернусь сюда.

Потрепанная наемная карета везла семейство Флемингов в церковь, расположенную в окрестностях Карлайла. Именно там должен был состояться обряд бракосочетания. День выдался морозный, пробирающий до костей ветер пригибал к земле голые деревья, и надежды, что к полудню потеплеет, оставалось все меньше и меньше.

В карете царило гробовое молчание. Фэррел сжимал руками гудящую голову и, прикрыв глаза, пытался восстановить равновесие, которого лишился после бурной ночной пьянки, но карета подпрыгивала на ухабах, не давая ему ни минуты покоя. Мэр чувствовал себя не лучше: ведь не каждый день лорды становятся членами вашей семьи! И поэтому всю ночь до рассвета он пил и хвастался, какая ему выпала удача. Все друзья сошлись на том, что лорд Сакстон неспроста решил потратить столь внушительную сумму, чтобы выкупить девчонку и жениться на ней. Пребывание Ирены в Сакстон-Холле породило множество слухов и догадок, и почти все они касались того, позволил ли лорд Сакстон себе лишнего с этой девушкой. А если позволил, то связал ли себя словом жениться па ней? Конечно, на то они и слухи, чтобы их раздувать, нашептывать друг другу и смаковать каждую подробность, извлекая из нее сладость злорадства.

Ирена целиком ушла в свои мысли. Закутавшись в плащ, она сидела в углу кареты и пыталась согреться. У нее не было подвенечного платья, и она надела то, что оказалось самым лучшим в ее гардеробе. Будь ее воля, она бы надела самое потрепанное — это больше подходило ее настроению. Тем не менее гордость не позволила ей выглядеть замарашкой, и она тщательно вымылась и расчесала волосы, соорудив, насколько могла, торжественную прическу. Большего от нее и не требовалось.

Колеса кареты загромыхали по узким улочкам Карлайла. Подавшись вперед, Флеминг покрикивал на возницу, давая указания. Через несколько минут карета остановилась возле каменной церкви на окраине города. Экипаж лорда Сакстона уже стоял на улице перед входом. Кучер и лакей, оба одетые в темно-зеленые камзолы, бриджи с черной оторочкой и белые чулки, стояли возле упряжки отличных вороных. Карета была пуста, и Звери решил, что жених ждет их внутри.

Флеминг вошел в церковь и увидел Торптона Джаггера и священника, стоявших возле высокого узкого стола. Чуть поодаль мэр увидел мужчину с бочкообразной грудью, в черном сюртуке и бриджах. Он стоял в выжидательной позе, скрестив руки на груди. Больше в церкви никого не было. Одежда незнакомца выглядела гораздо скромнее, чем наряд лорда Толбота, но Эвери решил, что о вкусах не спорят, и прокашлялся.

— Э… ваша светлость, — начал он.

Мужчина с удивлением поднял брови.

— Если вы это мне, сэр, то меня зовут Банди. Я служу у лорда Сакстона.

Эвери покраснел и хихикнул.

— Э… Конечно… служите. — Он оглядел церковь, но не увидел никого, кому бы подошел титул лорда. — А где его светлость?

— Мой господин в комнатах священника, сэр. Он присоединится к нам, когда придет время.

Эвери выпрямился, раздумывая, стоит ли обидеться. Тон слуги был сух и не оставлял надежды будущему тестю познакомиться с его светлостью. Что ж, как бы мэру ни хотелось удовлетворить свое любопытство, ему придется подождать.