Взяв мать за руку, я потащила ее на улицу ирешительно произнесла:

– А ну-ка веди меня к своему Степану.

– Ты что надумала?

– Ничего. Просто нам жить не на что. Я же иподумать никогда не могла, что от родной матери нужно деньги прятать.

– Оля, да он ничего не отдаст.

– Посмотрим.

– Я тебе говорю, что он ничего не отдаст.

Мы подошли к продуктовому магазину, зашли заздание, и моему взору предстала крайне неприятная картина: за магазином надеревянных ящиках сидели самые настоящие бомжи и пили водку. Когда появились мыс матерью, они удивленно на нас уставились.

– Кто из вас Степан? – грозно спросила яи с брезгливостью посмотрела на пирующих бомжей.

– Вот он, – мать ткнула пальцем на самогокрупного мужчину. – Степан, дочь деньги обратно требует.

– Какие деньги?

– Которые ты у меня сегодня отобрал.

– Я у тебя ничего не отбирал.

– Я же говорю, он ничего не отдаст, –беспомощно произнесла мать.

– Какие деньги? Что ты несешь, курица? –прошипел немытый мужчина и достал нож. – А ну-ка, катись отсюда, а то ятебе сейчас такие деньги покажу, что они уже тебе никогда не понадобятся. Дура!

Посмотрев на нож, я поняла, что мать и в самомделе была права и никто мне ничего не отдаст. Конечно, можно было припугнутьэтих типов милицией, но ведь ни один милиционер не будет связываться с бомжами,хотя бы потому, что с них нечего взять. Да и мать отдала эти деньги, скореевсего, добровольно.

– Мама, и ты состоишь с этим бомжом в близкихотношениях и пускаешь его к нам в дом? – голосом, полным отчаяния,спросила ее я и, не обращая внимания на нож, со всей силы ударила ногой подеревянному ящику, уронив недопитую бутылку водки на землю.

– Еще раз подойдешь к моей матери или ступишьна порог нашего дома, я тебя сама твоим же ножом зарежу!

Взяв мать за руку, я повела ее прочь от бомжейи принялась стыдить, чтобы она почувствовала хоть какую-нибудь неловкость зато, что докатилась до такой жизни.

– У нас денег нет, понимаешь?!

– Ну прости меня, доченька, – жалобноговорила мне мать, дыша на меня перегаром.

– Я твое «прости» на хлеб не намажу и сестерне накормлю.

– Прости...

Вернувшись домой, я распахнула дверь спальни иразбудила спящую Дашку.

– Ты где всю ночь шаталась? И почему в школуне ходишь?

– Ты что, не с той ноги встала?

Взяв сестру за плечи, я хорошенько ее тряхнулаи, отчетливо выговаривая каждое слово, произнесла:

– Уже все знают, что ты на трассе стоишь.

– Что ты несешь? – заметно перепугаласьсестра.

– Ты как со старшими разговариваешь?! Я тебечто, подружка?

– Не кричи на меня.

– Я смотрю, пока я с вами не жила, вы здесьвсе просто сошли с ума. Одна на панель вышла и школу забросила, другая спиласьда с бомжами связалась, только Тонька еще человеческое лицо не потеряла!

– Оля, а ты к нам жить вернулась, чтоли? – протерла заспанные глаза сестра.

– Вернулась.

– А может, ты лучше будешь жить там, где жила?

– Нет. Теперь я буду жить с вами.

– Что-то шуму от тебя много.

– Привыкнешь. Теперь вам всем придется комногому привыкать. Теперь ты всегда будешь ночевать дома и ходить в школу.Ладно, отсыпайся. Позже серьезно поговорим.

Посмотрев на едва вменяемую мать, я указала ейна соседнюю кровать и холодно произнесла:

– Тебе тоже не мешает выспаться, а послепривести себя в божеский вид.

– Пусть она в другой комнатеотсыпается, – поморщилась Дашка. – От нее перегаром несет ибомжатиной какой-то. Почему я этим дышать должна?

Я открыла окно и спросила:

– Так лучше? Сейчас Тонька придет и сядет всоседней комнате уроки делать.

– Не смеши! Она их в жизни не делала.

– Теперь будет. И ты тоже.

Дашка отвернулась к стене, давая понять, чтоона хочет спать. Уговорив мать тоже поспать, я закрыла за ними дверь и, услышавзвонок мобильного телефона, почувствовала, как бешено заколотилось в моей грудисердце. Я была уверена, что звонит Олег, но увидев, что на дисплее мобильноговысветился номер Алины, испытала настоящее разочарование.

– Оля, ты сегодня в спортивный клубприедешь? – поинтересовалась Алина.

– Нет, – с горечью ответила я ей. –Меня Олег бросил.

– Почему?

– Алина, долго рассказывать, да и слишкомбольно мне об этом говорить.

От безысходности я зарыдала в трубку и вновьуселась на ступеньку.

– Алина, как мне плохо! Ты даже непредставляешь, насколько. Как же больно падать...

– Скажи, где ты. Я сейчас к тебе приеду.Выговоришься, станет легче.

Не раздумывая, я назвала Алине свой адрес ипринялась тупо ее ждать на крыльце.

Через некоторое время к дому подъехал огромныйджип, и из него выскочила Алина. Она подозрительно огляделась по сторонам иторопливо спросила:

– Оля, ты что здесь делаешь?

– Я здесь живу.

Мне было стыдно приглашать Алину к себе в дом,поэтому мы сели на одну из ступенек крыльца, застелив ее газетой. Вскоре изшколы вернулась Тоня, которая испуганно покосилась на Алинину машину и быстропроскользнула в дом.

– Это моя сестра. Младшая. Пока самаяположительная из всей нашей семейки Адамс, – поспешила объяснить я Алине.

– А что, все остальные – только отрицательныеперсонажи?

– Представь себе! Один другого хуже.

– Я и подумать не могла, что ты живешь в такихусловиях, – растерянно сказала Алина и покосилась на ветхий дом. –Послушай, а он не упадет?

– Не знаю. По идее не должен.

– Что-то я в этом сомневаюсь.

– Да я в нем столько лет прожила. Не упал.

– Может, лучше в машине посидим? – скореевсего, Алина просто чувствовала себя не в своей тарелке и хотела побыстреепокинуть это убогое место.

– Там у тебя водитель сидит, при нем толком непоговоришь.