class="p1">– А что дальше? – Марджори поглядела на неё с некоторой насмешкой. – Это всё. Остался только твой рассказ, мы уже полностью отчитались. А ты рассказала лишь о необыкновенном гондольере.

– Вполне он обыкновенный, – буркнул Торнабуони ревниво. – Они все такие, ушлые и пройдошистые типы.

Этот выпад Лавиния проигнорировала. Подумав, она сказала:

– У меня были три встречи. Первая – с Гвискарди, и наш договор закрыт, что засвидетельствовано… не знаю кем. Высшими силами. Кстати, Джан-Марко, ты знаешь что-нибудь о секретаре монсиньора, Джакомо Вентури?

– Нет.

– Узнай.

– Ладно. Дальше?

– Вторая – с Лючиано Корнаро. Вот уж кого можно назвать пройдохой! Я убила на разговор с ним почти час, и в результате узнала только общеизвестные факты. Важными среди них мне показались три. Он наотрез отказался говорить обо всём, что находится ниже пола здания театра, – госпожа Редфилд загнула палец. – Он изгнан из кланового дома, но не исторгнут из рода, и является магом воды и специалистом по защитным сооружениям. И, наконец, мой визит взбесил Корнаро настолько, что он позвонил кому-то и велел прийти вечером после ужина, и не болтать языком. Надеюсь, ты поставил наблюдателя, и мы сможем узнать, кого же вызвал совладелец театра «Ла Фениче».

– Поставил, – кивнул Торнабуони. – Даже двух. У входа с земли и с воды.

– Хорошо.

Лавиния перевела дух и спросила у Марджори:

– А вина больше нет? Белого и холодного?

Вино нашлось, бокалы мановением пальца очистились от следов Вальполичеллы, и после первого глотка секретарша спросила с любопытством:

– Ну, а третья встреча?

– Третья… Да, это был интересный опыт.

– С кем же ты встречалась? – спросил Джан-Марко.

– Имени называть не буду, уж прости, но фигура неоднозначная. Главное же то, что лично мне он почти доказал: в дело замешаны генуэзцы.

– Почти? – подняла брови Морджори.

Лавиния взглянула на Джан-Марко: тот молчал, глядел в огонь.

– Почти. Всё-таки трудно в наше время поверить в вечную вражду двух городов, кровную месть и пиратский налёт. Но я почти поверила.

– Пиратский налёт? Ах, вот кто это был, – тихо произнёс Торнабуони. – Да, знакомство неоднозначное, но может быть полезным. Что ещё он сказал?

– Ещё кое-что он обещал узнать, но хотелось бы, чтобы и ты со своей стороны в этом покопался.

– Что же?

– Мне нужно поговорить со специалистом по рунной нумерологии. Если в Венеции такого нет – это меня не удивит, зверушка редкая! – я отправлюсь в университет Норсхольма, тамошний заведующий кафедрой рунной магии большой знаток в этой области.

– Отправляйся, – твёрдо сказал Джан-Марко. – Чем дальше от Венеции ты будешь этот вопрос обсуждать, тем лучше для всех нас.

– Хорошо. Тогда сейчас я свяжусь с Рагнардсеном, а утром попрошу тебя открыть мне портал… В Монакум, наверное? Самая короткая дорога.

Распрощался и ушёл Торнабуони, улетел магвестник в Христианию, профессору Гуннару Рагнардсену. Марджори попрощалась и ушла спать. А Лавиния всё сидела у камина, смотрела на последние сполохи, пробегающие по едва рдеющим углям, и думала.

Ей категорически не нравилось это дело. Вот никакого удовольствия не находила она в том, чтобы раскапывать давнюю историю взаимной ненависти, обид и боли, обильно политую кровью разумных существ.

– Надо было дожить до стольких лет, чтобы в это вляпаться, и главное, без малейшей возможности умыть руки и остаться в стороне, – пробормотала она.

От печальных мыслей и лёгкого самобичевания госпожу Редфилд отвлёк магвестник, ответ от норсхольмского коллеги – её ждали завтра утром.

– Ну, вот и славно! – скомкав листок, Лавиния бросила его на угли, подождала, пока прогорит, и движением руки затушила камин. – А теперь умываться и спать.

– Давно пора! – донеслось из спальни Марджори.

Часть 8

«Figaro! Son qua. Ehi, Figaro! Son qua. Figaro qua, Figaro la, Figaro qua, Figaro la, Figaro su, Figaro gi, Figaro su, Figaro gi!» (Gioachino Rossini, «Il barbiere di Siviglia ossia L'inutile precauzione», Сavatina di Figaro)

«Фигаро! Я здесь! Эй, Фигаро! Я там! Фигаро здесь, Фигаро там, Фигаро здесь, Фигаро там, Фигаро вверх, Фигаро вниз, Фигаро вверх, Фигаро вниз!» (Россини, «Севильский цирюльник или бесполезная предосторожность», Каватина Фигаро)

В стационарных порталах есть своя прелесть, и уж точно большое удобство.

Что за погода была в Монакуме, Лавиния не узнала: проход оттуда в Христианию ей открыли практически мгновенно, достаточно было предъявить удостоверение Службы магбезопасности и сказать «по делам расследования». А вот столица королевства Дании и Норсхольма встретила её настоящей зимой: сугробы в человеческий рост вдоль улицы, метель, снежный заряд прямо в лицо, да и холод такой, что сразу заледенел нос. Она быстро активировала тепловой щит и огляделась: ага, вон стоит экипаж, а вон и Рагнардсен, в шубе, в высоких меховых сапогах, в мохнатой шапке под цвет рыже-пегой бороды.

Они обнялись, хотя, наверное, выглядело это смешно: высокая худая женщина с очень коротко остриженными светлыми волосами, в лёгкой кожаной куртке и гном, едва достающий ей до плеча макушкой своей меховой шапки.

– В университет? Или ты отдохнуть хочешь? – заботливо спросил Рагнардсен, когда они уселись в экипаж.

– От чего мне отдыхать? – удивилась Лавиния. – Нет, у меня расследование, и вопрос срочный, так что поехали к тебе.

– Ну, ясное дело, расследование, иначе бы тебя сюда не вытащить никак.

– Зимой? По своей воле? Брр! Нет уж, лучше куда-нибудь в Квазулу-Наталь, там хотя бы нет снега.

– Ну да, там тебя попросту съедят неохлаждённую. Разогретую, так сказать…

Обсуждать дело при водителе, навострившем уши, не было никакой возможности, и они перебрасывались шутками и подначками ещё полчаса, пока, наконец, экипаж не остановился у дверей одного из зданий университета.

На двери кабинета красивой вязью было написано: «Профессор Гуннар Х. Рагнардсен, заведующий кафедрой рунной магии».

– Всегда хотела тебя спросить, что означает инициал «Х» в твоём имени? – поинтересовалась Лавиния, пока поименованный профессор скидывал шубу, шапку и с блаженным вздохом стаскивал сапоги.

– Не скажу, – отмахнулся он. – Так, где тут мои туфли… Ага, вот они. Отлично. Чаю, кофе, водки?

– Чаю, и давай займёмся делом.

– Ладно. Рассказывай.

– Представь себе город, в котором лет шестьсот – семьсот назад часто происходили пожары, – начала госпожа Редфилд.

Рагнардсен тут же перебил её:

– И представлять нечего: любой из городов Старого света, от Христиании до Палермо и от Люнденвика до Москвы.

– Согласна, спорить не буду. Но тут вот появляется одна особенность: в этом городе нумерация домов сделана не по улицам и переулкам, а по кварталам. И номера давали по мере постройки зданий, так что номер пять и номер две тысячи двадцать семь вполне могу соседствовать.

– Вот почтальонам-то весело!

– Да уж. Но