даже пожалела, что мистер Прат уехал в город за кольцами, иначе он смог бы хоть как-то утешить её и помочь нам в поисках».

Когда я читала эти строки, по моей спине побежали мурашки. Комната из хорошо протопленной, вдруг стала невыносимо холодной. Кажется, я уже понимала, к чему приведет дальнейшее повествование. И мне стало не по себе.

'Мистер Прат вернулся только к вечеру. Узнав от нас, что случилось, он с чего-то ринулся в подвалы замка, взяв с собой мистера Грэя и Тэодора, славного и крепкого малого, с недавних пор работающего на конюшне.

Пробыв в подвалах около полутора часов, мужчины вернулись без нашего лорда. Мистер Прат что-то сказал мисс Луизе. И наша дорогая девочка готова была снова разрыдаться, но сдержалась. Нам же был дан приказ обследовать побережье'.

У меня выступил холодный пот на лбу, но я продолжала читать. Странно, но мне хотелось, чтобы лорда нашли живым. Судя по записям, в тщетных поисках прошло еще три долгих дня. Наконец, Френсис сообщила:

'Сегодня нашли тело нашего бедного лорда. Да примет Господь его бренную душу.

Как и предвидел мистер Прат, тело вынесло волнами к берегу. В зеленую бухту, располагавшуюся вблизи маяка святой Марии.

Что произошло? Об этом остается лишь гадать. Но похороны назначены уже на завтра, так как тело лорда сильно повреждено водой. Нам же всем остается лишь молиться за него'.

Дальше шло описание скромных похорон лорда Кеннета на местном кладбище. Ни жена, ни сын не успели приехать на них из Лондона.

Чуть позже, через два дня, Томас Прат и Луиза Клерман обвенчались в местной церкви. Френсис смотрела на такое нарушение традиций с неодобрением и причитала на нескольких страницах о судьбе бедной Луизы. Но что еще было делать молодым людям, если они хотели быть вместе, и Томас по долгу службы уезжал в Индию?

Я пролистала записи дальше. Леди Джулия явилась в замок лишь через две недели после похорон. Вместе с ней приехал и их с лордом Кеннетом сын, юный Сэлвиг.

«Очаровательная копия отца», заставляющая бедную Френсис плакать при каждом взгляде на «такие знакомые глаза».

Не знаю, с какими чувствами они сходили на могилу отца и мужа, об этом Френсис не обмолвилась и словом, но одна из записей рассказывала, что на следующий день между матерью и сыном вышла размолвка, причиной которой был пресловутый портрет леди Джулии.

«Должно быть, наша бедная леди очень тяжело переживает утрату, — писала Френсис. — Иначе мне сложно объяснить, почему она так разозлилась, когда юный лорд Кеннет сказал, что художник совсем скверно изобразил её на портрете, сегодня перемещенном в семейную галерею. Картина эта была одной из самых любимых у покойного хозяина. И до его смерти портрет висел в кабинете. На ней наша леди изображена совсем еще молодой. В платье какой-то древней богини и с распущенными темными волосами. Я сама не знала леди Кеннет тех времен и плохо могу судить о сходстве. Разве что возраст играет свою роль в изменениях её внешности, хотя и по сегодняшний день леди Джулия — истинныйобразец аккуратности и хорошего стиля. Но едва её сын после перемещения портрета в галерею сделал это замечание, леди Кеннет подлетела к нему и влепила ему смачную пощечину. Такую, что я долго ещё прикладывала лед к его покрасневшей и распухшей щеке. Ах, бедные осиротевшие леди Кеннет и наш будущий лорд, юный Сэлвиг. Им сейчас особенно тяжело, и каждый из нас…»

Дальше добросердечная служанка заверяла, что обязательно будет молиться не только за душу усопшего, но и за тех, кому достался тяжкий крест «дохаживать свой век» по земле.

Остальные записи снова сообщали мало интересующего меня, но я всё же узнала, что мать и сын почти не задержались в замке. А после их отъезда Кеннет Кастл и вовсе перевели в разряд редко посещаемых резиденций семьи Кеннет. Половину слуг уволили за ненадобностью, и те вынуждены были вместе с семьями уехать в более крупные города, где жизнь не крутилась вокруг одного замка. Френсис же относительно повезло. Она, в силу проявленной старательности и трудолюбия, осталась помогать управляющему. Но больше в замке на её веку не происходило ничего примечательного.

Я отложила дневники. На душе после их прочтения было невероятно пусто. И в какой-то момент я осознала, что по щекам моим текут слезы, а в комнате стало очень холодно.

Глава 18

На следующий день я решила отправиться в город. Насколько я помнила, там, у старенькой церкви, располагалось местное кладбище. И мне хотелось найти на нем могилу лорда Артура Кеннета.

Интересно, что Джон ни разу не упоминал тему семейных захоронений, хотя зачем ему говорить со мной о таких вещах? Я тоже не задумывалась над этим вопросом, хотя если кто-нибудь спросил бы меня об этом, то я предположила бы что семейство Кеннет владеет каким-нибудь фешенебельным склепом на одном из частных кладбищ Лондона. Но нет. Проходя между одиноких, покрытых мхом надгробных камней, я увидели много могил, с фамилией «Кеннет». На каждом камне с их фамилией красовался герб семьи — олень с ветвистыми рогами. Но больше ничего не выдавало принадлежности этих людей к знатному роду.

Впрочем, мы все равны в смерти, хотя ряд крупных европейских кладбищ, на которых мне довелось побывать, пытались доказать всем обратное.

Наконец я нашла его могилу. Небольшое надгробие с именем и датами: «Артур Дж. Кеннет. 1833–1876».

Мое сердце перестукнуло, когда я увидела скромное «Дж.» посредине. Господи, как я надеюсь, что вторым именем несчастного лорда Артура не было простое и дорогое мне имя «Джон»!

Несмотря на то, что вокруг было много других могил, этот камень казался каким-то особенно одиноким. Чуть покосившийся, поросший темным мхом, он показывал, что Артур, с его пагубными пристрастиями, точно не был гордостью семьи Кеннет. Могилы его жены Джулии на кладбище не было. Зато я нашла Луизу и Томаса Прат.

Френсис. Чарльза Листона. Герольда Фланера. А так же Катрину и Эндрю Кеннет. У них был один камень на двоих. Судя по датам, это были родители Джона. Каролина умерла через два месяца после Эндрю. В то же самое число — четырнадцатый день месяца. Я подсчитала в уме, что Джону тогда было десять лет.

Могила родителей Джона, в отличие от других могил кладбища, была гораздо лучше ухожена. И возле холодного камня лежал букет живых цветов. Он был не совсем свежий, но и не увядший, как многие другие, оставленные на кладбище цветы. Под тонким слоем снега, выпавшего