говорю. Мне Иванушка когда-то рассказывал. Жаловался, мол, дядька его жутко азартен. Всю зарплату мог проиграть, до копеечки. Долги у него были страшные, и он их пытался незаконным образом списать.

— Неужели память кредиторам стирал?

— Ага. Его на этом как раз и ловили. Выговоры выносили, премии лишали, даже штрафы накладывали.

— Чем же он штрафы платил, если у него долгов немеряно и зарплата до копейки проиграна?

— Так он у племянников деньги занимал. Ванюшка на это как раз и жаловался — что им с сестрой приходится дядю едва ли не содержать. Потом, правда, Егор Юрьевич за ум взялся — года три назад. Долги раздал, даже квартиру себе новую купил, представляешь?

Она говорила, а у меня внутри ревел ураган. В голове, как звезды фейерверка, вспыхивали мысли, а пазл последних событий начал собираться в четкую картинку.

— Чего только в жизни не бывает, — кивнула я. — Спасибо, Наина Карловна. Я, пожалуй, пойду еще поработаю.

Она улыбнулась и пошла дальше по коридору, а я кинулась к черной лестнице, и, выскочив на улицу, понеслась к порталу в заповедный лес.

ГЛАВА 9

Царев и Яровой сидели под высокой раскидистой елкой и молча жевали бутерброды. Елка располагалась на участке некромага — примерно в ста метрах от болота кикимор.

Мужчины были хмурыми и с сосредоточенным видом смотрели в разные стороны. Мне отчего-то подумалось, что с момента моего ухода они едва ли обменялись друг с другом парой слов.

Бедный Ваня. Надо полагать, нашу сегодняшнюю встречу он хотел провести совсем не так. По крайней мере, обедать в компании Виталика точно не планировал. Между тем, оба они выглядели вполне прилично — без шишек, синяков и переломов.

— Как дела? — Яровой мое появление заметил первым.

— Нормально, — я уселась между ними и поставила на траву коробку с пиццей. Нарочно забежала за ней в «Лукоморье», предположив, что ждать грабителей придется долго. — Огневушка с детьми в надежном месте. Козлова сидит в своем кабинете и строчит отчеты. Виталик, ты в курсе, что она собирается увольняться из заповедника?

— Конечно, — кивнул некромаг, принимая от меня кусок итальянского пирога. — Алена говорит об этом года три, но никак не уволится. Как по мне, все пустая болтовня, а по факту никуда она отсюда не уйдет.

— По факту-то как раз уйдет, — заметил Иван, тоже принимаясь за пиццу. — Особенно в свете последних событий.

Виталик поморщился.

— Алена сказала, что собирается уехать к дяде в Москву, — продолжила я. — Он должен помочь ей найти работу. И тебе тоже. А еще весной вы подадите заявление в ЗАГС, а летом поженитесь.

Яровой удивленно приподнял брови.

— Ничего себе, — усмехнулся он. — Она, оказывается, все уже распланировала. Только мне об этих планах рассказать почему-то забыла. Особенно про свадьбу.

— Ты знаком с ее дядей?

— Нет, — Виталик качнул головой. — Я много о нем слышал, однако лично нас друг другу так и не представили.

— Алена с ним часто общается?

— Ну да. По телефону время от времени болтает, в гости к нему катается. В позапрошлом году мы с ней поехали отдыхать на море, так она меня туда одного отправила, а сама почти неделю в провела столице.

У меня в груди стало горячо. Помнится, Иванушка спрашивал, проверяли ли на сканере памяти сотрудников заповедника, которые на момент убийства жар-птиц и похищения золотых яиц были в отпуске. Его вопрос поначалу показался мне странным, однако теперь я понимаю, что странным было вычеркивать этих людей из списка подозреваемых. Что мешало отпускникам сделать вид, что они уехали отдыхать, а на деле, дождавшись удачного момента, проникнуть в лес и сделать там свои темные дела? Защитный контур заповедника пропустил бы их без всяких проблем — они ведь по-прежнему являются местными работниками и имеют право свободно проходить на любые территории. Контур реагирует только на чужих и на попытки волшебных обитателей покинуть его пределы, на все остальное ему плевать.

Дело это, конечно, рискованное — если бы кто-нибудь увидел отпускника на заповедных тропах, возникло бы немало неудобных вопросов. Тем не менее, добыча стоила того, чтобы из-за нее рискнуть.

Судя по всему, яйца Огневушки вынесли из заповедника в тот момент, когда они превратились в холодные куски золота. Что до растерзанных жар-птиц… Наверняка убийца прихватил с собой некоторое количество их перьев и пуха. Яйца оставил на месте — они у меня были посчитаны и записаны, а преступники пытались обставить все так, будто девочки погибли, сражаясь с диким зверем, и люди здесь не при чем. Оперенье же пересчитывать смысла не было — им в тот день оказалась усеяна вся поляна, и пропажа трех, десяти, или даже двадцати перьев попросту не бросалась в глаза.

Между тем, мне по-прежнему было непонятно, почему убитые птицы не попытались защитить себя огнем, и для чего в принципе потребовалось их убивать. Что ж. Спрошу об этом у господ похитителей лично.

— Василиса, — позвал Иван. — Ты о чем-то задумалась?

— Да, — рассеянно сказала я. — Задумалась. Ваня, давай прогуляемся к болоту? Хочу посмотреть, как там дела.

— Я там четыре сигналки поставил, — заметил Яровой. — Если на берегу кто-то появится, мы сразу об этом узнаем.

— Отлично, — улыбнулась я. — Спасибо, Виталик. Но мне все равно хочется ненадолго туда заглянуть.

— А меня вы в свою компанию брать не собираетесь, — усмехнулся некромаг. — Я по-прежнему считаюсь неблагонадежным? Или вы просто желаете побыть вдвоем?

— Просто желаем побыть вдвоем, — невозмутимо ответил Царев. — Вы против, Виталий Александрович?

Яровой скривил губы и пожал плечами.

Иван помог мне подняться с земли и повел к видневшейся из-за кустов тропинке.

— Ваня, вспомни, пожалуйста, есть ли в твоем департаменте человек по имени Егор Юрьевич, — попросила я, когда мы углубились в лес.

— Надо полагать, так зовут дядю господ Козловых? — уточнил богатырь. — Честно говоря, не знаю. Может, есть, а, может, и нет. В департаменте служит много людей, всех не упомнишь… Ты в курсе, на какой должности работает этот загадочный дядя?

— Он менталист. Занимается корректировкой памяти коллег-неволшебников.

— О! Тогда мы с ним точно не знакомы. Хотя… Как, говоришь, его зовут?

— Егор Юрьевич.

— У моего начальника есть приятель с именем Егор. Отчества и фамилии, к сожалению, не знаю. Низенький такой мужичонка, худой, как былинка, и любопытный, как сто чертей. Трудится в одном из отделов и время от времени