I`m guessing on you!..

Замерев, Стиг прослушал всю песню. «Любит – не любит, поцелует – не поцелует… Я гадаю по тебе! Гадаю по твоим глазам, по своей судьбе, по нашей любви…»

Истаял последний аккорд. Больше на кассете ничего не было, кроме едва слышного шелеста, но Андерсон долго сидел, не двигаясь, переживая вновь и вновь свежий порыв музыкального ветра, донесшийся из-за «железного занавеса». Хотя…

Не так уж все страшно оказалось. Москва ему даже понравилась своей неспешностью бытия…

Хлопнув дверью, вошел Бьорн, встряхивая шевелюрой. За ним показалась вымотанная Фрида.

– Сегодня самураи немного ожили! – улыбнулась она, и хихикнула, глянув на менеджера: – Ты меня пугаешь! У тебя такое выражение, будто увидел привидение!

– Где Агнета? – вытолкнул Стиг.

– Мы тут, – буркнула блондинка, переступая порог.

Мягко улыбаясь, вошел Бенни, и закрыл за собой дверь.

– Садитесь, и слушайте, – велел Андерсон.

Перемотав пленку, он вывел ползунок «VOLUME» на полную, и нажал «PLAY».

Четверг, 27 марта. Утро

Иркутск, улица Лермонтова

Лететь с берегов Японского моря до Ангары пришлось недолго – и неуютно. Сели олимпиадники на борт «Ту-154» киевского рейса. Как будто специально! Я и так весь март нервничал, а тут еще эта «тушка». Гудит и напоминает о «хохлах»!

Иркутск мне не показался, какое-то огромное, без конца и без края село. Или это автобус старательно объезжал городские улицы?

Поселили нас на самой окраине, в какой-то школе-интернате. Терпеть не могу даже гостиничных номеров на двоих (если не с девушкой, конечно), а тут двадцать юношей бледных в общей спальне! Ладно, переживу как-нибудь.

Кормили нас тут же, в столовой при интернате. Видать, многие «постояльцы» разъехались на каникулы – те же сыновья оленеводов к родимым стойбищам подались, дабы не терять навык кочевой жизни. А мы заняли их место.

Саму матолимпиаду решили проводить в СибИЗМИРе – Сибирском институте земного магнетизма, ионосферы и распространения радиоволн. Полдня тамошние кандидаты и доктора водили нас по всем этажам с экскурсией – они там занимались и физикой околоземного космического пространства, и физикой Солнца, и магнитным полем… В общем, и Землей, и небом.

Думал, с утра повезут нас задачки решать. Фиг. Потащили юных математиков на Байкал, в Листвянку. Знакомили с крошечным музеем лимнологического института. В одной комнатке заспиртованный омуль и прочая живность, в другой – прозрачный макет Байкала из плексигласа. Зато сам директор Галазий, членкор, между прочим, раскрыл нам тайну происхождения здешних нерп.

Откуда, спрашивается, тюлени взялись в озере? Они, вообще-то, в море обитают. А вот оттуда и взялись! Десятки тысяч лет назад ледники покрыли всю Арктику, и подступили к берегам Сибири, загоняя нерп в устья рек. Льды отгородили сушу от океана гигантской плотиной – и запрудили огромные пространства. Ведь устья Енисея или Оби оказались перекрыты, рекам некуда стало впадать. Они и залили всю тайгу от Урала до Амура. Вот так тюлени и расселились – кто в Байкале прописался, а кто и в Каспийском море освоился.

К сожалению, полюбоваться самим озером, скопившим в себе четыре пятых всей пресной воды СССР, не удалось – плотный холодный туман колыхался над волнами…

И лишь на второй день автобус высадил нас у СибИЗМИРа. Вибрирующих математиков ждал первый тур олимпиады.

Я же весь изнервничался, проклиная дурацкий музыкальный проект. Да на фиг мне эта «АББА» сдалась, думаю, да и «АЛЛА» заодно? Моё – вот оно, математикой называется! Зачем ты полез в шоу-биз? А, кретиноид? Мало тебе проблем? Так добавятся, не переживай!

Тяжелей всего я переносил неизвестность. Получил ли вообще хапуга Андерсон мое послание? И какова реакция? Что за этим, выражаясь сленгом крючкотворов, воспоследует?

Хорошо девчонкам! Обе наших вокалистки пребывали в радостном ожидании, даже не задумываясь о том, какие громы и молнии обрушатся на группу с облачных высей Министерства культуры, ВЛКСМ и прочих серьезных организаций, буде оправдаются наши надежды.

Правда, в письме я оставил хитроумную лазейку для Стига Андерсона – привязать тур «АББА» по Советскому Союзу к московской Олимпиаде. Тур, главное! Да на такие мечты даже Аллочка не отваживалась! Ее самым трепетным желанием было получить диск с автографами блистательной четверки…

…Я сбегал в институтский туалет, чтобы умыться – освежиться хлорированным холодком. Моя рука, вытащившая из кармана пиджака расческу, не дрожала, и челка легла ровно.

Как раз перед отлетом я постригся под «канадку», лишившись длинных волос. Мода такая в этом времени. Главное, что отращивать лохмы до плеч не рисковали, за потакание хиппи могли и привлечь по комсомольской линии. Так только, лишь бы уши прикрыть…

А я их открыл. Вовсе не в знак борьбы с тлетворным западным влиянием. Просто короткая стрижка изменила мою внешность анфас и в профиль. Я утратил сходство с Антоном Киршем…

– Данька! – ворвался в туалет Юрик, олимпиадник с Сахалина. – Пошли! Сейчас начнется!

– Иду, – обронил я, и подумал, что мои беспокойства – к лучшему. Ну, подергаюсь чуток, попсихую. Зато не останется «математических» страхов…

Воскресенье, 30 марта. День

Липовцы, улица Угольная

Зря я боялся маминых истерик. Когда сыночек-растяпа устроил триумфальное шествие от победы к победе, она меня даже зауважала. А вердикт выглядел примерно так: «Ну, нехай себе математика! Лишь бы что путное выросло…»

И вот я вытаскиваю из портфеля еще один диплом 1-й степени… Всё! Путевка на Всероссийскую олимпиаду обеспечена.

По такому случаю в духовке томилась откормленная курица, булькая вместе с картошкой, и предвкушение скромного застолья сглаживало шероховатости моего настроя.

– За такое дело не грех и выпить, но… – отец шибко почесал в затылке. – Не буду.

– Крепкого чаю полный заварник, – улыбнулся я.

Папа хохотнул, а мама насторожилась.

– Вроде, стучали… – прислушалась она.

Стук повторился – уже не в дверь, а в окно.

– Ну, вот, я же говорила!

– А я будто спорил! – фыркнул отец.

Звякнул мощный крюк, гулко отозвались полы на веранде… Голоса доносились неразборчиво, но вот легонько громыхнула дверь – и порог переступил самый настоящий генерал-майор.

При полном параде, в шинели и барашковой шапке, он выглядел весьма внушительно. И совершенно не подходил убогой барачной кухоньке.

– Здравия желаю, товарищ Смирнов… э-э… товарищ генерал-майор, – растерянно лепеча, отец медленно поднимался со стула.

– Вольно, товарищ старший сержант, – браво ухмыльнулся офицер. Развернувшись всем пышным корпусом к ошеломленной матери, он коротко поклонился: – Анатолий Петрович.

– Татьяна Николаевна, – с оттенком кокетства представилась мама, тут же разводя суету: – Ой, да вы садитесь, садитесь! Мы тут как раз… Отмечаем, как бы! Вот, сынуля в олимпиаде победил опять! В математической!