Это знаменитое гагаринское я не раз слышал от наших спортсменов. Оно вдохновляло, звало вперед, нацеливало на победу. Помню всплеск эмоций – «Поехали!», пронзивший тишину, которая стояла на олимпийском канале в Афинах перед решающим заездом мужских четверок парных. И радостный крик – «Приехали!» уже после золотого финиша россиян. В промежуток между «Поехали!» и «Приехали!» вместилась целая эпоха: для Гагарина и человечества – покорение вселенной, для его друзей-спортсменов, а у Юрия Алексеевича их было много, – покорение олимпийского космоса.

– Как радовался Юра за Лидию Скобликову, которая в Инсбруке забрала все золото, готов лететь был в Австрию, чтобы ее расцеловать, уральскую молнию, златокудрую челябинскую красавицу. Он сам, как поется в песне, молнией пронесся над землей, – это вспоминает Вадим Аркадьевич Саюшев, один из руководителей комсомолии страны того времени и друзей Гагарина.

Разговор на Красной площади у места захоронения Гагарина в Кремлевской стене, куда 9 марта, в день рождения первого космонавта планеты, пришла делегация Олимпийского комитета России. Корзины цветов, воспоминания, фотографии на память.

– У нас как-то сразу завязались тесные контакты с первым отрядом космонавтов, особенно в спорте, – продолжал Саюшев. – Встречались регулярно: то Юра с ребятами к нам на спортивную базу в Переделкино приезжали, то мы в «Звездный». Многих тогда страна еще не знала, их полеты были впереди. Играли в волейбол, баскетбол, но больше всего в хоккей. Гагарин, может, не так здорово орудовал клюшкой, как Быковский, но уж очень азартно, ужас как переживал, если проигрывал. Все заканчивалось – и вновь на его лице обаятельная улыбка, которой он, словно магнитом, притягивал к себе весь мир.

– А я вспоминаю, как Гагарин приехал к нам в ЦСК ВМФ, – говорит бывший начальник флотского клуба капитан I ранга Борис Столярж. – «А что, Борис Львович, может нам вместе взяться за развитие водных лыж, очень полезный для космонавтов спорт». Мы тут же сели с ним в машину и поехали к Сергею Павловичу Павлову. Идея понравилась, создали федерацию, Юрий Алексеевич ее возглавил и сам, когда выдавалась свободная минута, приезжал к нам покататься. Не знаю, как в хоккее, но на акватории у него все здорово получалось – и за длинным фалом, и за коротким. Катер за ним закрепили, Василий Жиров, лучший наш скутерист, отвечал за него. К сожалению, где сейчас катер, не знаю.

– Говорят, где-то на Украине затерялся, – поясняет сын Жирова, Андрей, сам в прошлом отличный гонщик. – Отец рассказывал, что Гагарин очень хотел освоить и скутер, и глиссер. Скорость, экспрессия, просторы, пусть не небесные, а водные – все это было ему по душе. И, наверное, освоил бы, но увы…

Так каким же он парнем был, наш Гагарин?

– Золотым! А его: «Поехали!» – это на века! – завершает Саюшев.

Ему не свистели с трибун и не кричали возмущенно: «красный» не борется, «синий» не борется. Он был всегда в прямом и переносном смысле в борьбе, Колесов Анатолий Иванович. И когда выступал сам, и когда тренировал, и когда был одним из руководителей отечественного спорта.

Гонение на алкоголь не застали? И слава богу! Строжайший запрет на него, никаких официальных торжеств с его применением. А в Москве чемпионат мира по боксу, и каждый его день стремительно приближает к завершающему банкету. Его с нетерпением ждут, это неформальное общение в своем профессиональном кругу, когда все позади и хочется от всего отвлечься, расслабиться. Организаторы пригорюнились, стоят на ушах, обивают пороги больших начальников. Как объяснить большой массе забугровых чиновников от бокса, что бутылок с известными наклейками и названиями – «Московская» и «Столичная» не будет на столах. А заодно и их коньячных собратьев. Довольствуйтесь вином, господа. Пожалуйста, какие хотите – молдавские, грузинские, узбекские… Винца они и у себя дома попьют, какого хочешь. А сейчас жаждут под икорку, заливную рыбу и другую нашенскую закуску прополоскать свое горло знаменитым на весь мир традиционным русским напитком, В общем, господа хотят – назовем вещи своими именами – хлебнуть водочки. Уличить их в пристрастии к ней – побойтесь бога, но почему бы не поднять рюмку-другую за окончание турнира, они же знают, где находятся. Это все равно, что лишить их возможности отведать виски, будучи в Шотландии или Ирландии, или рома на Кубе.

Я был живым свидетелем колесовских мучений, и рассказываю об этом столь подробно, чтобы читателю было ясно, как непросто пришлось тогда Анатолию Ивановичу принять решение, он же курировал чемпионат как зампред Госкомспорта. Борцовский характер сработал. Не ведаю, каким уж приемом он уломал, уложил на лопатки высокие партийные чины со Старой площади. Разрешили, как часто писали тогда в письмах, в порядке исключения, но с одним условием: под личную ответственность Колесова, и упрятать это добро подальше от широких глаз людских, в закутки гостиничного ресторана.

Уже была поздняя ночь, когда все завершилось. На выходе из гостиницы заметил Анатолия Ивановича.

– Вы что, пешком, за вами же машина закреплена?

– Я ее отпустил. Мне тут недалеко, Москву-реку переплыть – и мой дом. Прогуляюсь, мозги проветрю, а то засорились с этими проблемами. Составишь компанию?

Дом, где он жил, находился практически напротив «Украины», только на другом берегу.

Нам было по пути через Новоарбатский мост, и, пока шли, Колесов рассказывал, как обивал пороги нужных кабинетов.

– В каждом расстелен ковер. А ты можешь себе представить мое внутреннее состояние, что я каждый раз ощущаю, ступая на него. Борцовское просыпается, боевую стойку принять, какой-нибудь прием применить. Схватка была, но только другая, словесная – нотации, наставления, как бы чего не вышло. Когда уходили, ты посмотрел, народ весь разошелся?

– Да не волнуйтесь вы, Анатолий Иванович, все нормально, никаких эксцессов, – успокаивал я его. За мостом мы расходились, он сворачивал налево на набережную, я топал к себе на Арбат.

А какой он был красавец на настоящем борцовском ковре! Быстрый, ловкий, подвижный, мастерски исполнявший коронные броски из своего богатого технического арсенала. В олимпийском Токио-64 26-летний Колесов оказался единственным из наших «классиков», кто выиграл золотую медаль. Александр Григорьевич Мазур, соперник еще Ивана Поддубного, первый отечественный чемпион мира среди тяжеловесов, рассказывал, как, радуясь своему успеху, Колесов в то же время был огорчен: он считал своих старших товарищей по команде Романа Руруа и Анатолия Рощина более достойными победы. Придет время – и оба они тоже станут олимпийцами-чемпионами.

Развитие спорта в стране в те годы было прерогативой Союза спортивных обществ и организаций. Руководивший им Юрий Дмитриевич Машин, неожиданно для всех, зазвал Анатолия Колесова к себе в заместители. Он стал самым молодым спортивным начальником столь высокого ранга, и без малого сорок лет пребывал на этой должности, возглавляя спортивные делегации СССР, СНГ, России на восьми летних Олимпийских играх – от Мюнхена-1972 до Афин-2004. На двух из них, в Сиднее и греческой столице, я как журналист привлекал его в качестве авторитетного эксперта. Его прогнозы и анализ были весьма точными, построенными на глубоком знании ситуации, причем в разных ракурсах – спортсмена, тренера, функционера.