— Что это?

— Это его телефон.

— Но его телефон был найден на месте преступления, и благодаря этому нам удалось отыскать вас и сообщить о трагедии.

Кирилл не сводил взгляда с дорогого смартфона. Он гипнотизировал его. Он обещал прорыв — этот небольшой пластиковый прямоугольник, забитый информацией.

— Это его телефон, о котором я не знала. О котором не знал никто, — произнесла она с обидой. — Он был спрятан. Приклеен скотчем к нижней полке его письменного стола. И там в записной книжке всего два телефонных номера. Один, думаю, той самой квартирной хозяйки, а второй номер его погибшей любовницы. Здесь ошибки нет.

— Как вы его нашли?

Он понимал, что она уже заляпала телефон своими пальцами и, возможно, стерла все имеющиеся еще на нем отпечатки пальцев, но все равно привычно полез в ящик стола за перчатками. Надел и только тогда взял телефон в руки. Повертел. Включил. Залез в записную книжку. Да, в самом деле, всего два номера. В истории звонков всего два вызова. Один исходящий — квартирной хозяйке. Это в самом деле был ее номер. Кирилл тут же сверил. Второй номер в документах не значился. В истории звонков на него был входящий. Отвеченный входящий вызов. Вчера вечером кто-то позвонил на него. Время разговора было довольно продолжительным.

— Это вы разговаривали? — указал на дисплей Кирилл.

— Да.

— Как вы нашли этот телефон?

Он отключил его и начал упаковывать в пластик. Их специалисты наверняка смогут извлечь что-то из памяти, даже если она была почищена.

— Он зазвонил, — сказала женщина. — Он даже не был отключен, представляете? Был приклеен скотчем к нижнему ящику его стола и не был отключен. Видимо, у них существовала какая-то договоренность, и его шлюха, которая погибла с ним вместе, не имела права ему звонить. Раз он так… Даже не отключил.

— Вы говорите, что телефон зазвонил? — Кирилл прищурился. — Когда?

— Там есть время звонка, вы же видели, — упрекнула она его. — Вечером. Вчера. Я перепугалась насмерть. Идет звонок, а откуда, понять не могу.

— Кто звонил?

— Кто звонил-то? — она вдруг повеселела. Расслабилась. Полы плаща разъехались, выставляя напоказ несвежую, в пятнах блузку. — А мамаша его шлюхи звонила. Мамаша его любимой шлюхи Алиночки. Потеряла мама дочку. Почти месяц, говорит, не дает о себе знать. Телефон отключен и все такое. Принялась извиняться. Мол, знаю, что на этот номер звонить нельзя, что была предупреждена: звонить в самом крайнем случае. Но случай будто бы и наступил. Алиночка должна была вернуться несколько дней назад и вчера утром должна была выйти на работу после отпуска. А ее нет. И у меня к вам вопрос, товарищ капитан…

Вера Ивановна поставила локоть на его стол. Пристроила подбородок на распахнутую ладонь. Ее губы задергались. Глянула на него холодно:

— Кого же похоронили бедные родственники, опознавшие в шлюхе Алиночке сорокавосьмилетнюю хозяйку салона красоты?

Остаток дня для Кирилла превратился в хождение по адовым кругам. Он плохо представлял себе, что это такое. Был далек от христианских учений на этот счет. Да и не знал точно, сколько их — этих кругов? Семь или девять? Но круги, которые он нарезал, все множились и множились.

— Товарищ майор, эксперт уверяет, что установил возраст погибшей в приблизительном диапазоне, — докладывал он через два часа Хорцеву.

— Знаю я, мать ети, его диапазон! — ревел Хорцев, багровея лицом и хватаясь за сердце. — От стакана вермута до стакана водки у него диапазон — в два с половиной часа. Наверняка обрадовался тому, что жертву опознали родственники, и напрягаться не стал.

Так и оказалось. После того как на него надавили, эксперт сознался, что не стал сильно заморачиваться и устанавливать биологический возраст жертвы. Даже приблизительно.

— Мужчина, который приезжал на опознание, уверял меня, что его теща очень молодо и спортивно выглядела при жизни. Что ее коже и мышечной ткани могла бы позавидовать любая молодая женщина, — оправдывался эксперт в кабинете полковника, где их всех собрали. — К тому же они вдвоем ее опознали. И подписали все необходимые документы.

— Кто вдвоем? — скрипел зубами полковник.

— Зять и подруга покойной. Я ее хорошо запомнил.

И эксперт прикусил язык, вспомнив, как сунула ему в руки бутылку дорогого коньяка та самая женщина, что присутствовала на опознании. Он именно поэтому и запомнил их визит в таких подробностях.

— Вы же знаете процедуру, товарищ полковник, — ныл эксперт, уже успевший похмелиться.

Полковник напомнил ему про ответственность за недобросовестное исполнение своих служебных обязанностей и отправил… работать. А кому еще вскрытие делать? Очередь не стоит из желающих поработать в морге.

— Игнатов, сейчас едешь к родственникам. И вези сюда зятя и подругу, которые подписывали бумаги. Будем снова разговоры с ними говорить.

Лялечка аккуратно сложила халатик, сунула его на полку в шкафу. Чистенький, не запачкался за смену. Еще и назавтра сгодится. Подмела вокруг своего рабочего места. Взяла в руки сумочку. Шагнула к выходу из женского зала.

— Да нет его еще, — прошипела Нина, проходя мимо двери. — Не вернулся. Зря тянешься.

Лялечка вспыхнула и мысленно прошептала: «Тварь!» Все-то она знает. До всего ей есть дело. Даже до Лялиных мыслей.

Хотя…

Надо отдать должное этой проныре, угадала она их безошибочно. Ляля на самом деле тянула время, пытаясь дождаться Гошу. А он, как уехал сразу после обеда, так до сих пор еще и не вернулся. Куда уехал, не сказал. Ему позвонил кто-то. Ляля слышала, что позвонили. И Гоша говорил с кем-то. Кажется, с мужчиной. Говорил гневно и долго. А потом ходил по кабинету. Было слышно. Там полы сильно скрипят. Особенно возле двери. Наталья Павловна все настаивала на замене покрытия, а Вера не хотела.

— Нечего деньгами пылить, подруга, — возражала она. — Лучше вывеску заменить.

Вывеску поменяли, а полы нет, и они жутко скрипели, слышно было даже из-за двери. Вера была грузной, поступь у нее была тяжелая. Гоша гораздо стройнее, но он мужчина, уже немолодой, ему уже за тридцать. И он тоже тяжело ходил.

Вот Ляля и слышала, как он после телефонного разговора долго ходил по кабинету. Видимо, нервничал. А потом уехал. И его до сих пор нет. А она не знает, что ей делать? Ехать к Свете или нет? Вдруг ее нет дома? Или если она дома, они засидятся допоздна. Гоша приедет, а ее нет. Он станет сердиться, а она этого не хотела. Она хотела…

Подарков!

Она после обеда несколько раз бегала в туалет и, закрывшись, примеряла сережки. Они чудо были как хороши! Искрились даже в свете тусклой лампочки. Она не выдержала и осторожно провела камешком по кромке туалетного зеркала. И едва не завизжала от восторга, обнаружив едва заметный след. Бриллианты! Настоящие! Самые настоящие! Ей никто и никогда не дарил таких подарков. Только Гоша. И это после их первого свидания. А что же будет дальше?! Когда он окончательно влюбится в нее. Когда прикипит.