— Иришка, вставай быстрее, в садик опоздаешь! Ну, просыпайся, — тормошила пятилетнюю Иришку мама. — Ну, вставай, котенок. А сегодня на улице тепло и сухо, и я тебе разрешу новое пальтишко надеть и шапочку, — применила последнее средство Светлана Егоровна, отчаявшись добудиться дочку.

— Новое пальтишко? Обещаешь? — тут же вскочила, как на пружине, Иришка.

Новое белое мохеровое пальтишко с синими кантами на кармашках и на воротничке, с большими синенькими пуговками в два ряда папа подарил Иришке еще месяц назад, но мама не позволяла его носить. На улице всегда было то холодно, то сыро, то грязно, и вот наконец сухо и тепло!

— Обещаю. — Целуя дочку в розовенькую, нежную, теплую щечку, пообещала Светлана Егоровна. — А теперь обувай тапочки и бегом умываться, и зубки как следует почисти!

— Что, Свет, твой опять не ночевал? — выходя на кухню, вместо «здрасте» спросила Светлану мама.

— Нет.

— И что, долго ты это терпеть собираешься?

— Мам, перестань, пожалуйста, Иришка услышит, — ставя чайник и не поворачиваясь к матери, попросила Светлана Егоровна.

— Не волнуйся. Не услышит, она в ванной, — отмахнулась мать.

Зятя Мария Ивановна никогда не любила. Он раздражал ее буквально всем. Своей устроенностью, хозяйственностью, оборотистостью, внешностью, образованием, местом работы. Всем.

Гена был старше жены на пять лет и, когда они познакомились, занимал должность заместителя директора небольшого продуктового магазина.

— Света, кого ты нашла? Это же торгаш! У него же за душой, кроме куска вырезки, ничего нету! — сетовала Мария Ивановна.

— Ну и что, — упрямилась Света. — Разговоров о высоком искусстве мне и на работе хватает.

— Ты посмотри, что он тебе на день рождения подарил? Пять упаковок капроновых колготок!

— Да, гэдээровских, между прочим! Все девчонки чуть от зависти не полопались!

— А вот Славик Костин тебе книгу подарил «Искусство балета»! А Миша Демин — билеты в театр.

— Искусством балета я на работе сыта. А билеты в театр Гена любые может достать! Даже когда московские театры на гастроли приезжают! — отбрыкивалась Света.

В итоге они с Геной поженились. Жили сперва в его однокомнатной квартире. Потом, когда родилась Иришка, построили двухкомнатный кооператив, а совсем недавно Гена устроил какой-то хитрый обмен. И они, соединив свою двушку с маминой комнатой в коммуналке, переехали в огромную трехкомнатную квартиру в центре. И все это происходило как-то само собой. Света только вещи в чемоданы да коробки паковала. В назначенный час приезжала машина, приходили грузчики и перевозили их на новую квартиру.

А вот мама всем была недовольна. И квартирой. И путевками в Ялту. И новой мутоновой шубой, которую зять подарил ей на день рождения.

— Ну, так где же твой муженек по ночам пропадает?

— Я тебе уже говорила, — торопясь уйти с кухни, сухо ответила Света.

— Говорила. Да вот только я не поверила, — хмыкнула Мария Ивановна. — Дура ты, Светка. У него же наверняка женщина другая появилась.

— Мама, я помылась, помоги мне колготочки надеть! — вбежала на кухню Иришка.

— Пойдем, котенок! — обрадовалась Светлана Егоровна, торопясь поскорее уйти с кухни. Разговоры с матерью ее расстраивали. Расстраивали потому, что слова матери занозой застревали в ее голове, сколько бы она от них не отмахивалась.

— Добрый день, Геннадия Олеговича позовите. — Светлана стояла в телефонной будке, прижав трубку к покрасневшей от переживаний щеке и очень надеясь, что на том конце провода не спросят, кому это понадобился Геннадий Олегович.

Гена теперь работал завотдела крупного гастронома, и ему частенько звонили всякие важные люди. Но спрашивать ее ни о чем не стали.

— Его нет, — раздался сухой короткий ответ, а затем послышались короткие гудки.

Нет? Но Гена никогда не опаздывал на работу. Может, мама права? У него появилась женщина. И что тогда делать им с Иришкой? Как же быть?

Света продолжала стоять в телефонной будке, держа в руках трубку и бессмысленно глядя на телефонный диск.

— Девушка, вы закончили? — услышала Светлана неприятный голос и назойливый стук по стеклу.

Она встряхнулась, взглянула на сердитую даму в старомодной шляпке с вуалью и поспешила освободить будку. Часы над театром показывали без пяти десять, она уже опаздывала на репетицию. Подумать о своей семейной жизни было некогда, но вечером она обязательно серьезно поговорит с Геной. Уж лучше горькая правда, чем так…

Света еще несколько раз звонила на работу мужу в течение дня, но тот так и не появился.

«Хорошо, что спектакля сегодня нет!» — радовалась Светлана, спеша домой после репетиции. Теперь, после переезда, она могла добраться до дома пешком, а ведь раньше ей приходилось ехать с двумя пересадками, подбадривала себя Света. Геночка специально постарался. Сам он добирался до работы на машине. Да, у них были «Жигули» нарядного красно-оранжевого цвета. Зависть всех Светиных подруг и знакомых.

И вообще мама все выдумала, а то, что с Геной сейчас происходит, все это временное. Он умный, целеустремленный, он справится. И вообще вот закончится сезон, они уедут на море, и все встанет на свои места. Он обещал, он все ей объяснил.

— Света, в дверь звонят! — окликнула дочь из комнаты Мария Ивановна.

— Слышу!

Дверь капитану распахнула высокая, стройная, молодая женщина. Со светлыми, убранными в пучок волосами, в бледно-розовом нейлоновом халатике и смешных тапочках с помпонами.

— Добрый день. Полушевич Светлана Егоровна?

— Да. — В глазах женщины плескалась тревога.

— Капитан Бирюков. Ленинградский уголовный розыск. — Сергей Владимирович заметил, как задрожала тонкая изящная рука, которой Светлана Полушевич придерживала дверь.

— Что случилось? — с трудом выговорила Светлана, стараясь не утратить выдержки.

«Растрата? Спекуляция? Гену задержали, он не был ни у какой женщины. Что же тогда будет?» — Неслись вскачь путаные, противоречивые, несуразные мысли в ее голове.

— Полушкевич Геннадий Олегович кем вам приходится?

— Мужем.

— Позвольте войти. Неудобно на лестнице разговаривать, — мягко спросил разрешения Сергей Владимирович.

— Прошу вас, — отступая в сторону, проговорила Светлана.

Прихожая оказалась просторной, хоть и темноватой, дальше прихожей его, кажется, приглашать не собирались.