Значит, они были заодно? Мэр использовал выручку с казино для оплаты наемников? Зачем?

В голову приходило только одно: наемники были нужны ему для устранения Ибрагимова и всех, кто был с ним. Мэр ведь наверняка знал, как на самом деле все обстояло с наследством Бориса, а Кохан по своей инициативе или по инициативе мэра с убийством Ибрагимова не справился.

Мне вспомнились слова Розы про Кохана: что он получит город и все, что к нему прилагается; что для него убить меня и моего ребенка своего рода посвящение, последний трофей, подтверждающий его полную власть в городе, и что он не остановится.

За это мне следовало сказать отдельное "спасибо" Ибрагимову, но все же даже теперь кое-какие моменты мне были по-прежнему не ясны.

Тот же Ибрагимов… Ну, раздал он часть состояния Бориса всяким, как выразился Гриша, горластым п*дарам. Дальше что? Рано или поздно раздавать станет нечего, а без этой своего рода страховки старый волк вряд ли что-то сможет сделать, иначе он бы это уже сделал. Так в чем смысл?

Все эти его байки про Гришу в качестве нового хозяина города… Он сам то в них верил? Гриша по ходу не верил, но что-то же побуждало его принимать Ибрагимова в расчет. Что?

Когда-то Гриша сказал мне, что его работа заключалась в том, чтобы видеть то, что не видел его работодатель. Так, может, он и сейчас видел то, что не видела я? Ибрагимова старшего он ведь знал лично в отличие от меня.

И хотя Гриша и дал понять, что не хотел, чтобы я ехала на встречу с адвокатом, все же не препятствовал этому. Значит, какой-то смысл был, просто я его не видела или не хотела видеть, слишком зациклившись на… На чем-то, очевидно, не особо существенном, раз я все еще тупила, время от времени жалея себя.

Я почти с тоской вздохнула по тем временам, когда моими единственными проблемами были потеря памяти и Борис, и вновь упрекнула себя в том, что вернулась в город.

Может, быть в бегах была бы не самая лучшая жизнь, но зато я была бы со своим малышом, могла бы защищать его, а так я даже не знала, где он был, как он был и не знала, вернусь ли я вообще сегодня обратно в резиденцию.

Может, мне стоило написать для Никиты письмо? Оставить его Розе, чтобы она… Сердце сжалось до невозможности, и я оборвала мысль.

Ну, что я могла написать? Избитые фразы, от которых тянуло бы в сон, и которые не отображали бы даже сотой части того, что я чувствовала?

Гриша уловил мое настроение и подошел ко мне. Космос в его глазах успокаивающе светился, но меня не покидало чувство, будто он не все мне рассказал, как и Роза.

Мне вот только сейчас пришло в голову, что она подозрительно точно знала про то, что Ибрагимов переписал все на меня. Откуда она могла это знать? Она общалась с ним? Пусть так, но с чего бы это старому волку было отчитываться какой-то кухарке?

А еще меня посетили сомнения по поводу Алеши и его наводок. Он общался с Гришей в тайне от меня, знал про хранилище с оружием, знал про Кохана… Что еще он знал? Почему так легко сошелся с Гришей и увез Никиту, пока я спала? Почему тот же Гриша сначала чуть ли не настаивал на встрече с Ибрагимовым, а потом сдал назад, мол решение за тобой, и начал вдруг усердно работать, наводить справки и так далее? Что на него так повлияло? Не наши же с ним тупые откровения?!

– Ничего не хочешь мне сказать?

Вопреки моему ожиданию, что он будет отшучиваться, Гриша остался серьезным, но отвечать не спешил. По крайней мере, конкретно на мой вопрос.

– Поедешь с Чечиком на внедорожнике. – Он кивнул на какого-то мотоциклиста. – И возьми с собой все-таки пистолет, – добавил он, нежно заправив мне за ухо прядь волос.

Я нисколько не верила в то, что Гришу могли привлекать покладистые женщины, но в данный момент он ожидал подчинения, что в мои планы не входило, причем вовсе не потому, что я хотела сделать ему назло.

Ничего не ответив Грише, я поднялась наверх и прошла в кабинет. Помню, когда Борис забрал меня из больницы и я только исследовала дом, то наткнулась на одну единственную фотографию, которая до сих пор стояла на продолговатом трюмо позади массивного стола в кабинете.

Не знаю, что или кого я хотела на ней увидеть, но черно-белая фотография меня манила. Особенно отец.

Иногда мне приходило в голову, что мать могла врать насчет того, какая у них с ним была любовь. Если это было так, то почему он не позаботился о том, чтобы в случае чего у нее и его детей была хоть какая-то страховка? Он ведь был убит, когда мне было пять, а брату три, значит он должен был знать нас.

Вообще странно, что я его не помнила, хотя, может, в этом как раз и был ответ: помнить было нечего, потому что Валерий Станиславский скрывал нас не только от своего окружения, но и от самого себя. Может, даже где-то были еще его дети и женщины, которым он обещал все тоже фуфло, что и моей матери. Все могло быть.

"Умел любить нежно…" – раздались в голове слова матери.

Я поставила фотографию обратно на трюмо и выглянула в окно, под которым собирались мотоциклисты во главе с Гришей.

Да… Может, кто-то и умел любить нежно, но ведь этого всегда было недостаточно.

Я спустилась вниз и, перехватив многозначительный взгляд Розы, пошла в гараж.

– Ты же оставляешь кого-нибудь здесь? – спросила я нагнавшего меня Гришу.

– Катя остается и еще несколько ребят, – быстро ответил он.

Для поездки было подготовлено два внедорожника: один для меня, второй для отвода глаз. Обогнав меня, Гриша прошел к первому из них и открыл для меня дверь, но я прошла мимо.

У Бориса был обширный автопарк. В него входили не только уродливые внедорожники, которым он отдавал предпочтение в повседневной жизни, но и ряд спортивных машин, одна из которых мне очень приглянулась: темно-синяя красавица Porsche Carrera, которая могла разгоняться до 100 км/ч за каких-то 3-4 секунды.

Не спрашивайте, откуда я это знала. У меня ведь была жизнь и до всего этого дерьма, хоть и тоже паскудная.

– Кира Валерьевна! – Гриша хлопнул дверцей внедорожника и в мгновение ока оказался передо мной, хлопнув еще и дверцей Porsche, которую открыла я. – Я думал, что мы с вами понимаем друг друга.

– Я не поеду на внедорожнике, – категорично заявила я.

– Почему?

– Потому, что не хочу. – Я повторно открыла дверь машины, но Гриша опять ее захлопнул.

– Я не поеду на внедорожнике, – повторила я, выдерживая его тяжелый взгляд.

– Ладно, – разумно пошел на попятную Гриша и оценивающе осмотрел машину. – Поедем на ней.

– Спасибо, – улыбнулась я.

Гриша открыл мне дверцу, и я быстро юркнула в салон и заблокировала двери. Если бы я хотела ехать в компании, то согласилась бы на внедорожник.

– Кира! – прорычал Гриша, дернув дверцу с пассажирской стороны. – Открой дверь или я ее выломаю!