ЦК вошёл в положение многодетного отца: в 1927 году наркому Микояну предоставляют, кроме квартиры в Кремле, ещё и большую благоустроенную дачу в ближнем Подмосковье, в бывшем поместье нефтепромышленника Зубалова.

Поместье было огромным, и всё по периметру обнесено высокой кирпичной стеной. Это было удобно с точки зрения безопасности. Там же, внутри периметра, примерно в километре от дачи Микояна, поселился и Сталин — а он занял дом сына Зубалова. Официально дача Сталина именовалась Горки-4, Микоянов — Горки-2. В посёлок вошли три больших двухэтажных кирпичных дома, два жилых и технический корпуса и ещё отдельное здание кухни, где была столовая для обслуги и шофёров.

Микояны жили в своём доме не одни: часть комнат заняли польские коммунисты Юзеф Уншлихт и Адольф Варский. В том же доме жил заместитель наркома обороны Ян Гамарник. На втором этаже комнату занимала вдова Степана Шаумяна Екатерина.

Соседний дом занял нарком обороны СССР Клим Ворошилов, затем он переехал в другое место. С ним жил его приёмный сын Пётр.

В техническом корпусе жила семья Сталина: братья его жены Светланы, Фёдор и Павел Аллилуевы, и Александр Сванидзе, брат первой жены Сталина Като Сванидзе. В этом же доме жили заместитель наркома иностранных дел СССР Лев Карахан и вдова Дзержинского Софья Сигизмундовна. Про Карахана Микоян пишет: «Хороший, компанейский парень».

На свою дачу (Горки-4) сам Сталин только наезжал, но часто. Летом там жили его дети, Василий и Светлана, и сестра жены Анна Сергеевна, а также приёмный сын Артём Сергеев, сын погибшего в железнодорожной катастрофе известного большевика Артёма (Фёдора Сергеева).

После смерти Михаила Фрунзе в 1925-м его дети, Тимур и Татьяна, воспитывались в семье Ворошилова, назначенного их опекуном.

С Ворошиловым Микоян познакомился ещё в Ростове — тот командовал Северо-Кавказским военным округом. Друзьями они не стали, но отношения были товарищеские; в своей книге Микоян отзывается о нём положительно.

Именно Ворошилов (а вовсе не Микоян) станет главным политическим долгожителем Советского Союза: член Политбюро (позже — Президиума ЦК) с 1926 по 1960-й — более 34 лет, и член ЦК с 1921 вплоть до смерти в 1969 году — 48 лет. Хрущёв, правда, изгнал его из ЦК в 1961 году, но Брежнев вернул в 1966-м. В отличие от Микояна, политическая карьера Ворошилова состояла из взлётов и падений, но всё же судьбы их имеют сходство: оба работали со Сталиным, входили в «ближний круг», а после смерти оба превратились в «равновесные» фигуры, олицетворяющие незыблемость генерального курса партии.

Практически во всех семьях обитателей поместья Зубалова были дети, примерно одного возраста: они постепенно составили одну большую компанию: Вася Сталин, Артём Сергеев, Тимур Фрунзе, двое старших Микоянов — Степан и Володя. Позже к этой дружной банде присоединись другие дети и подростки.

Постепенно Микояны сблизились и с Молотовыми. Даже отдыхали в одно и то же время в одном и том же крымском санатории Мухалатка (сейчас это посёлок Оливы).

Никогда не забывал Микоян и сыновей Шаумяна, Льва и Сурена. Сурен, правда, жил в Орле и там руководил бронетанковой школой. Лев же выбрал науку и остался в Москве.

Переехав в Кремль, Микоян немедленно предложил одну из комнат своему брату Артёму, но тот наотрез отказался, объявив, что ему дали койку в рабочем общежитии завода «Динамо». На самом деле Артём обманул старшего брата, он снимал угол за свои деньги. Артём мало походил на своего энергичного брата, он был интровертом, погружённым в себя, упорно строил собственную судьбу.

Главной опорой Микояна в первые годы жизни в Москве стал Серго Орджоникидзе, всеобщий любимец, обаятельный, «гений общения», доверенный человек Сталина, а потом и его правая рука, нарком тяжёлого машиностроения.

Так постепенно Микоян обжился на Олимпе. Ашхен держалась очень скромно, но была в близких отношениях с Надеждой Аллилуевой и Полиной Жемчужиной. Общалась она и со Сталиным, уважала его и доверяла.

В Москве поселился и ещё один герой нашей истории, возможно, самый загадочный: брат Ашхен — Гай (Гайк) Туманян, будущий разведчик-нелегал. Дела у него сначала шли неважно: в письме к своей жене от 7 сентября 1926 года Микоян сообщает: «Гайка не приняли в Военную академию, из-за слабой груди, и не допустили в экзаменам». Впрочем, Гай Туманян, как и Артём Микоян, жил самостоятельной жизнью.

Понятно, что все перечисленные здесь мужчины — и сам Сталин, и Микоян, и Ворошилов, и Молотов, — приезжали в свои семьи только ночевать, и то не каждый день. Все работали с утра до ночи.

4

Грядут перемены

К 1930 году грандиозные реформы дали свои первые плоды. Правда, они были горьки на вкус.

Сотни огромных строек закипели по всей стране.

Деревня стремительно нищала. Но до деревни Сталину было мало дела. Миллионные массы — в основном, конечно, молодёжь — устремились в города. Спрос на рабочую силу вырос в сотни раз. На всех вокзалах во всех крупных городах дежурили специальные агенты: они высматривали в толпе приехавших молодых людей, тут же предлагали им работу, койку в общежитии и талоны на питание. Тех, кто соглашался, сразу же вели в общежитие и устраивали. За питание вычитали из зарплаты. Всё равно деньги некуда было тратить, если только на алкоголь.

Сухой закон в России был введён ещё царским правительством после начала Первой мировой войны в июле 1914-го, но в Советской России его начали постепенно отменять с 1921-го и закончили в августе 1925-го, когда были возобновлены производство и торговля водкой. Цель была известна: надо пополнять бюджет, зарабатывать деньги на пьянстве.

Нужны были кардинальные изменения в распределении продовольствия. Сталин понял, что Микояна нужно, во-первых, немного разгрузить, а во-вторых, поставить на более важный участок работы. Разделив 22 ноября 1930 года микояновский наркомат пополам, Сталин взял в основном на себя внешнюю торговлю. Новый наркомвнешторг Розенгольц был очень дельным специалистом, но никаких инициатив (в отличие от Микояна) не проявлял, а сосредоточился на том, чтобы аккуратно выполнять приказы Политбюро. Розенгольца Сталин потом на всякий случай расстрелял, в 1938 году.

Микоян же, наоборот, всё время выдвигал новые идеи.

Одна из таких идей, внешне простая, заключалась в следующем. Увеличить количество продовольствия невозможно: деревня с каждым годом производит его всё меньше и переломить эту тенденцию не получается. Но зато можно оптимизировать распределение продовольствия в городах, там, где сосредоточены промышленные и строительные рабочие, а также чиновники и администраторы. Наведение порядка в этом вопросе могло дать экономию продовольствия, а сэкономить — значит заработать. Согласно этой идее, продовольствие, произведённое сельским хозяйством, в первую очередь следовало направлять не в магазины и лавки, для продажи в розницу, а на предприятия общественного питания, то есть в столовые.

Реформа продовольственного снабжения обещала быть очень сложной и трудоёмкой, более того — рискованной.

Параллельно Микоян изыскивал новые источники получения продовольствия, и в 1928 году нашёл один,