запомнить, — не, на Таньку не похожа. У Танек не может быть такой кожи оливкового оттенка, таких глаз, да и, вообще, необычная она. Румынка — одним словом. Кто такая румынка? Надо было срочно задать вопрос интернету. А, румынка, между тем, не теряла времени даром: она взяла ещё две банки пива — для Максимилиана и для себя и увлекла его в их с Юлькой комнату. Юлька увидела это и не знала как себя вести, после еды её безумно тянуло на сон. Но, Станка и Максимилиан удалились в их комнату, и она не знала, что делать. Можно пойти лечь спать или она им помешает? Она не выдержала, подошла к двери в комнату, пару раз стукнула, чтобы не застать их врасплох, и не глядя в сторону «воркующих голубков», легла в кровать и срезу же, мгновенно, уснула. Сказалось всё: и выпитые две банки пива и безумная усталость первого трудового дня. Сегодня ей стало понятно, что без пива, без расслабления, невозможно преодолеть нагрузки работы на ферме.

— Она спит? — прошептала Станка, всем телом извиваясь около Максимилиана. Он, за всю свою недолгую жизнь, ещё не встречал такой сексуально-чувственной девушки.

— Юль, ты спишь? — спросил он, в то время как она впивалась губами в его шею, грудь. Горячо и сексуально дышала у него на груди

С противоположной кровати ответа не было. Это и понятно, первый день — с непривычки очень тяжело даже ему — сильному парню не говоря уже о девушке.

— Спит! — прошептал он, отдаваясь во власть иностранке — странной девушке по имени Станка. Станка — что значит это имя? Лихорадочно и не к месту соображал его мозг. Всё произошло между ними. И всё было так прекрасно как для него, так и для неё, что все слова были излишни. Встретились парень и девушка, понравились друг другу. К чему лишние слов и действия. Есть симпатия, страсть и молодость. Что нужно ещё? После акта любви, он хотел уйти к себе, в свой вагончик, но она не отпустила его, а он уже стал рабом её любви, её безудержной страсти и, теперь, кроме неё, его не интересовала ни одна девушка в мире, по крайней мере, не интересовала сейчас. Они уснули вместе, тесно прижавшись, точно долго искавшие и наконец-то нашедшие друг друга.

Утром, под зов гонга, призывающего на работу, Юлька, полусонная, вскочила на кровати, спустила ноги на пол, сунула в шлёпанцы, направилась к умывальнику и только сейчас заметила две, посапывающие головы на противоположной кровати. Как у них всё быстро: познакомились, понравились, переспали. Отлично! Пусть как хотят! Такие незамысловатые отношения не для меня. Слишком уж всё просто! До безобразия! Она не стала их тревожить — сами не маленькие. Умылась, оделась, выпила большую чашку кофе. Положила себе еду на день, и уже собиралась выходить из вагончика, вдруг, резко подскочила Станка, легонько толкнула Максимилиана локтем:

— Вставай, опаздываем!

Юлька уже была на пороге, она вышла, тихонько притворив дверь. На душе было противно: этот человек ещё несколько дней назад, нет, ещё позавчера, говорил, что она — Юлька нравится ему, может быть, даже влюблён! А, уже вчера он легко увлёкся другой девушкой, и всё было настолько просто, что в первый же день знакомства они вступили в сексуальную связь. Так легко! Так просто! «Даже не хочу думать об этом, — твёрдо решила она для себя, — мне нет до них ни какого дела».

***

Дни тянулись однообразной вереницей. Каждый день похож на предыдущий. 05:30 — начало смены, каждые 3 часа перерыв 10 минут. Обед в строго отведённое время и бесконечные плантации клубники. Вечером — душ, приготовление ужина по очереди и пиво. Юлька даже стала опасаться, что у неё разовьётся пивной алкоголизм. Но не выпить пива после тяжелого рабочего дня было не возможно — оно расслабляло, снимало и физическую и психологическую нагрузку. С физической всё, более-менее понятно, а вот с психологической не очень. Ей ужасно не нравилось, что Максимилиан, почти поселился в их комнате. Каждую ночь он спал в кровати Станки, та, относилась к происходящему как к само собой разумеющемуся. Со стороны девчонок — соседок по комнате тоже не было возмущения. Максимилиана радостно приветствовали, когда он появлялся на пороге их комнаты, угощали пивом, пытались шутить с ним, разговаривать, по мере возможности понимания речи. Ну, конечно, он же не спал с женщиной в их комнате. Максимилиан натянул проволоку под потолком, Станка натянула на проволоку ткань, получилось что-то наподобие шторы, укрывающей происходящее за шторой от посторонних глаз. Утром штору отдёргивали в сторону изголовья кровати, вечером, когда укладывались спать — задёргивали. Вели они себя очень прилично, скромно, не афишировали свою любовь, ждали, когда Юлька уснёт, а засыпала она мгновенно, после тяжёлого физического труда. Старались не шуметь во время любовных игр. Но, всё равно Юльке было неприятно, просыпаясь, видеть в их комнате мужчину, приходилось переодеваться в душе, да и другие мелкие неудобства, возникающие, когда на твоей жилплощади живёт посторонний человек, тем более парень, да и комнатушка рассчитана на двух человек, а не на трёх. Юлька раздумывала. Извечный вопрос: как быть и что делать? Беспардонность парочки изумила её — вот так запросто, никого не спрашивая, приводить на ночь парня и, не то чтобы разово, а постоянно! Возмутиться, высказать всё, что она об этом думает и сорвать штору? Но, наверное, надо было сразу возмутиться, она молчала и они, решили, что она не возражает. Да и понимать должна, любовь — это святое. Если она возмутится, не факт, что Максимилиан не будет приходить ночевать. Всё останется — точно также, просто начнётся конфронтация. Да и остальные соседки по вагончику не одобрят её возмущение, они любят Станку за её весёлый и нескандальный характер, а то, что парень приходит к ней ночевать — это нормально, а где им ещё встречаться, не в теплицах же. Пожаловаться менеджеру? Могут, вообще, вытурить их с фермы за аморальное поведение. Они же не семейная пара, а значит, разврат на производстве. «Попросили бы себе отдельную комнату, — с досадой думала Юлька, забыв, что только что думала о том, что их могут выгнать за аморальное поведение. Хотя, если разобраться, почему аморальное поведение — двое взрослых людей сами решают как себя вести. Но, почему-то они решают свои отношения за счёт ущемления моего личного пространства, за счёт моего неудобства. Или уже пусть остаётся всё как есть, не успею оглянуться — сезон закончится, надо будет возвращаться домой.