–Нет,– вздохнула Арина.– Но Елена, свекровь моя, в курсе точно! Она правая рука Лидии. Обе такие дела мутят! В Рукино и аборты на позднем сроке делают, и вообще ужас творят – там все преступники.

–Про побег Нины знают Елена, Лидия, Ефим Петрович, Борис и вы,– перечислила я.

–Да,– подтвердила Арина.– Только никто не знает, что я услышала разговор.

–Вроде в роддоме есть медсестра и врач,– вспомнил Иван Никифорович.

Великанова не стала спорить.

–Верно. Но они приезжают только на роды или какие-то операции. Им фиолетово, что потом с женщиной и младенцем будет, вопросы в этом роддоме задавать не принято. Нет бабы с малышом? Значит, так надо.

–Нина после родов отдыхала, Ефим Петрович спал, Лидия уехала,– продолжила я.– Вы с Борисом что делали?

–Тоже цветные сны видели. Ужин Нине отнесла, вернулась домой и в кровать легла. Чем еще можно заниматься ночью?

–Встречаются люди, которые до рассвета уже на ногах,– улыбнулся Кулагин.– Я, например, суетливый жаворонок. И если работа позволяет, в двадцать два часа одеялом накрываюсь – и не будите. В пять с койки спрыгиваю, готов горы свернуть.

–Нет,– поморщилась Арина,– не отношусь к таким людям. Не просыпаюсь рано. Я вам все рассказала! Честно и откровенно! Теперь могу идти?

Андрей Петрович посмотрел на Амалию.

–Ваше мнение?

–Уже сказала, не хочу греха на душу,– процедила та.– Но возьмите с нее честное слово: пусть поклянется, что не подойдет никогда ко мне ближе чем на километр!

–Ваше мнение?– поинтересовался Кулагин, когда мы остались одни.

Я посмотрела на Димона.

–Похоже на пирог от сапожника.

–Не понял,– удивился Коробков.

–Пословица такая,– начал вместо меня объяснять Иван Никифорович.– Беда, коли сапоги начнет тачать пирожник, а пироги печь – сапожник. Точно ерунда у пирожника и сапожника выйдет. Дело о том, кто шантажирует Игиных, похоже на пирог от сапожника. Он вышел кривой, косой, недопеченный и вызывает вопросы! Дима, ты…

–Уже сделал,– кивнул Коробков.– Константин на своем «ослике» едет за ними. Скоро все услышим.

–У меня возникло несколько вопросов,– начала я.– Первый появился, когда разговаривала с Амалией в больнице. Она сказала: «Несмотря на всю подлость содеянного, не желаю Арине оказаться под арестом. Она беременна, вот-вот рожать ей». Откуда у Хоф такая информация? Она просидела на цепи год! Ребенок растет внутри матери девять месяцев. Позвонить Арине Амалия не могла, у Великановой муж отобрал сотовый… Второе недоумение…

Маргарита Филипповна подняла руку.

–Можно мне его озвучить?

Я кивнула, психолог заговорила:

–Как Арина могла позвонить Хоф из консультации? Амалия сидела на цепи! Телефон у нее отсутствовал! Ладно, пусть Великановой кто-то дал сотовый, но у пленницы-то его не было.

–Третье!– продолжила я.– Когда мы Бориса выгнали из кабинета, он оставил жену одну с нами. А ведь он понимал, что она сейчас расскажет массу интересного. Юдин мог увести жену, поднять скандал, потребовать, чтобы супруга ушла с ним. Мы не можем их задержать. Да, парень произносит злые слова, но уходит. Создается впечатление, что тиран не против откровений второй половины.

Я взяла бутылку с водой, открутила крышку.

–И последний,– добавила Маргарита Филипповна.– Зачем Рыбкина приехала в Рукино и устроила там скандал?

Психолог определенно хотела продолжить, но раздался резкий противный звук, который получится, если острым ножом провести по тарелке.

–Вот нужное место,– произнес голос Бориса,– знаю этот ресторан. Чек запредельный, готовят гадко, народа никогда нет. Держится заведение на плаву, потому что им владеет жена какого-то олигарха. Его прибыль от жральни не волнует, а баба при деле, типа бизнесвумен.

–Тебе надо пиаром заниматься,– засмеялась Амалия,– так забегаловку разрекламировал, что мимо пройти нельзя.

Раздались скрип, шорох, потом какой-то мужчина заявил:

–Бесплатная парковка только для посетителей.

–Понятно,– ответил Борис,– как раз в ресторан направляемся.

Мы все терпеливо ждали, пока автомобиль остановится, компания зайдет в зал, сделает заказ. В конце концов хлопоты завершились, и Борис произнес:

–Девочки, вы гениальные актрисы.

–Ты тоже хорош,– похвалила мужа Арина.

–Зато Великанова накосячила,– ехидно заметила Амалия.

–Где?– вмиг обиделась супруга Юдина.– Как по нотам сыграла!

–Порой вместо ля-мажора звучал фа-минор,– возразила Амалия.– Просила тебя: никакой отсебятины! У тебя главная роль жертвы свекрови и мужа. Про Нинку говорить не следовало, вообще!

–Так вопрос задали,– начала отбиваться подруга.

–И что?– хмыкнула Амалия.– Следовало мимо ушей пропустить.

–Меня могли арестовать!– заныла Великанова.

–По какой причине?– поинтересовался Борис.

–Я же организатор похищения Амальки!– всхлипнула Арина.

–Мы были не в полиции, а в офисе этих бригад, они не имеют права никого задерживать. Это типа частные сыщики!

На лице Ивана Никифоровича промелькнула улыбка. Я поняла, о чем подумал муж. Мы можем подождать, пока за ними приедут с ордером.

–Хорошо тебе говорить!– рассердилась Арина.– Ты в нашем спектакле жертва, а я кто?

–Гадкая подружка, которая за копейки Амальку продаст,– подсказал Юдин.

–Шикарно!– взвилась Арина.– Сами они не могут арестовать, зато друзья у них есть. Позовут, и я где буду? Пришлось им про Нинку рассказать. Дело-то как было? Мы с Борей ночевали у Лидии Григорьевны в Тауэре. Очень захотели хоть одни сутки вместе провести, без мамаши придурочной. Прикинь, она могла ночью без стука дверь спальни распахнуть, спросить: «Спите? Если нет, то пусть Боря мне массаж сделает – спина болит».

–Почти каждую ночь мамаша к нам лезла,– дополнил Борис.– Давно бы ушли, да некуда! Мамаша всем владеет, у меня – ничего. У Аринки тоже шиш! Куда деваться? Если удерем, то где жить? На что?

–Хорош плакать!– сердито сказала Амалия.– Мне тоже несладко. Наталья, дрянь! Она от Данилы столько получила! Догадалась меня родить! Любовнику выкатила условие: он ей дает деньги на содержание ребенка, на жизнь, вообще на все! И подарки, да побольше! Дни рождения мамахена и мой, Новый год, Первое мая, Рождество, Пасха, Крещение, день ангела… Каждый месяц Данила бывшей любовнице ювелирку пригонял. У него денег было как грязи, а у мамульки-жадюльки – прямо Алмазный фонд. Что мне с этого досталось? Фига! Наталья еще с Ивана, брата своего, шерсть снимала. Правда, недолго, тот рано умер. Мамахен попыталась его вдову Ольгу разжалобить, да не вышло, та дулю показала. Мать меня ненавидела, а при себе держала, потому что благодаря мне Данила ей мешки с золотом таскал, ювелирку носил. Аринка, ты все знаешь! Про мои обноски, про туфли рваные, про то, как случайно выяснила, что у матери сейф в банке есть – ключи она забыла в кухне на столе!