— В общем, так, — проговорил доселе спокойно созерцавший этот идиллический диалог Владимир, — мы идем в «Вегу», забираем девку и уходим восвояси. Ни у кого никаких претензий. Надеюсь, такой расклад вам, господин с джипом, понятен?

Тот, казалось, только сейчас заметил нового человека. Толстые губы амбала пренебрежительно скривились, а пальцы по отлаженной до автоматизма методике начали складываться в известную комбинацию для последующей горизонтальной, вертикальной, фронтальной и просто творчески беспорядочной пальцовки. Но он не успел выказать тотального презрения вкупе с массированной психической атакой, потому что в этот момент балансировавший в отчаянных попытках сохранить вертикальное положение Илья наконец успешно вышел, так сказать, из крутого пике и, бодро подскочив к бритому, аккуратно залепил ему с правой прямо в массивную бульдожью челюсть.

В первый момент тот просто не понял, что же, собственно, произошло. Ну не укладывалось в его мозгу, как это голимый лошок, которого только что как следует наказали за его детскую непосредственность — не понравилось ему, видите ли, что пацанам захотелось влегкую ужинать и танцевать его, лошка, девушку, — так вот, и этот лоток посмел коснуться своей рудиментарной культей его, Тумбы, хавальника!

Впрочем, он быстро понял, что к чему, благо работа его мозговых извилин всегда форсировалась непосредственной мануальной стимуляцией, проще говоря, основательным ударом кулака в морду.

Хотя с ноги, думается, было бы еще лучше.

Илья успел перехватить сдержанно-одобрительный взгляд брата, прежде чем увидел занесенный над собой монументальный кулак и услышал восторженную оценку своего незамысловатого приема из уст того, на ком он так споро его отработал.

— Падла!.. — прогрохотал Тумба. — В-вот падла.., да ты ж у меня, лох педальный… былля-яха-ммухх…

Плодотворно развить эту, без сомнения, обширную тему, снабдив развертывание ее интенсивным рукоприкладством, оскорбленному в лучших чувствах амбалу помешал невесть откуда вырисовавшийся — по крайней мере, для Тумбы — Влад. Возмущение гордого представителя национальной элиты, более популярно именуемой криминалитетом, несложно понять. Ведь, по понятиям Тумбы, лох номер два должен смирно стоять в стороне и дожидаться конца экзекуции. А он — вот те на! — нагло встрял в разборку.

…Нет, никакой разборки не получилось.

Влад просто молниеносным движением завернул руку амбала за спину и вроде бы без особого напряжения сжал грубую кисть Тумбы своими мускулистыми, длинными и тонкими, как у профессионального пианиста, пальцами. Однако что-то глухо хрустнуло, а Тумба коротко взвыл.

— Даже не думай рыпаться, парень, — негромко предупредил Владимир. — В свое время меня научили давить двумя пальцами граненые стаканы. Так что твою потную пятерню я, если что, превращу в фарш без труда, вот и сэкономишь на мясорубке. Ладно.

Пойдем побеседуем с твоими друзьями.

Ой, какой же я крутой, в миллионную долю секунду озарило мозг. Даже шуточки из категории «Крутой Уокер — правосудие по-базарно-карабулакски». Вот и смотри после этого в зеркало.

Они сидели в дальнем углу огромного зеркального зала ресторана — двое парней и девушка.

…В первый момент она показалась Владу похожей на всех предыдущих Илюхиных подружек, которых тот менял едва ли не чаще, чем похвальной чистоплотности человек меняет нижнее белье. Но, мельком взглянув на горящее багровым румянцем бешенства лицо брата, его скомканные судорогой нервные пальцы правой руки и неподвижно сжатый кулак левой, он понял, что все не так просто.

Да и она была не такой, как все те, не особо отягощающие себя нравственностью особы женского пола, с которыми якшался — иначе подобное общение не назовешь — его брат. Причем эта Наташа вполне могла оказаться еще более легкого поведения, но почему-то — с первого взгляда! — это показалось ему несущественным, хотя раньше ставилось едва ли не во главу угла.

И все было оттого, что Влад часто ловил себя на странном и до смехотворности циничном отношении к женщинам не как к человеческому подвигу, пусть не самому удачному (как то считает подавляющее число мужчин), а как к слегка одушевленным тренажерам для отработки сексуальных навыков.

Она не была тренажером, и в этом он не мог ошибаться. Поскольку подобное ощущение появилось у него впервые за долгое время.

Вероятно, полубессознательно он слегка сжал руку Тумбы, потому что тот что-то недовольно проскрежетал, отчаянно морща складки на толстой бритой шее.

Двое парней не обратили на их появление ровным счетом никакого внимания, продолжая увлеченно усваивать свои вечерние калории.

Свиридов мягко приземлил Тумбу на пустующий стул у самой стены и, пробарабанив пальцами энергичную барабанную дробь на его лишенном растительности черепе, обратился к уставившимся на него парням:

— Ну че, здорово, мужики. Приятного аппетита.

— Гм… — по инерции реализуя жевательный рефлекс, откликнулся один из них и тут же выпучил глаза, потому что увидал переминавшегося за спиной Владимира Илью, принявшего самую агрессивную позу.

— Э, братцы, кто же это девушке предлагает такую еду? — продолжал Владимир весело — Неужели в меню не нашлось чего-нибудь не так портящего женскую фигуру всяческими высококалорийными жировыми складками, а?

Тот из пары молодых людей, кто первым прожевал порцию пищи, содержащейся в ротовой полости, просверлил Свиридова подозрительным взглядом маленьких холодно поблескивающих черных глазок и неожиданно спокойно спросил:

— Тебя как зовут, братан?

— Володя, — в тон ему ответил Свиридов и коротко взглянул на брата.

— Так вот, Вован, пацан ты, по ходу, не лажовый, так что иди подобру-поздорову.

Можешь выпить на посошок, чтоб без обид, а потом забирай своего брателлу и в темпе делай ноги.

Илья пододвинул стул с соседнего столика и сел рядом с Наташей. Свиридов насмешливо взглянул на него и проговорил:

— Ну что, Илюша, говори сам, в чем дело. У меня к этим молодым людям претензий нет. Очень вежливые и воспитанные ребята. Да и на Наташу посмотри, по всей видимости, она разделяет мое мнение.

Илья потрясенно уставился на брата, комкая пальцами тонкую скатерть, но холодно тлеющие в глубине темно-серых жестких глаз Влада острые сардонические огоньки подсказали ему, что не все так просто. Не все так безнадежно для него, Ильи, и не все так гладко для этих самоуверенных молодых людей, с чувством глубокого удовлетворения жизнью работающих челюстями.

Наташа вздрогнула, услышав свое имя в устах совершенно незнакомого ей мужчины, и перевела взгляд на Илью.

— Илюша, но ведь это же… — нерешительно начала она, но один из сотоварищей Тумбы, до сего времени хранивший высокоинтеллектуальное молчание, довольно бесцеремонно прервал ее: