– Джинкс, опять хочешь поднять шум из-за той старой истории? Хоуи был моим партнером. Тебе должно быть стыдно.

– Я ни в чем тебя не виню, дорогая. Просто осторожничаю. Ну так как? Ждем моих детишек и я забираю все? Или честно делимся?

Мне хотелось только одного – чтобы эти полные энтузиазма предприниматели наконец взялись за дело. Огонек датчика давления мигал красным, и я ощущал легкое головокружение. Вероятно, космобиль дал небольшую течь, когда мы начали кувыркаться после посадки. Я разрывался между желанием поторопить их и осознанием того, что в этом случае моя и без того слабая позиция на торгах опустится до нуля или даже свалится в минус.

– Послушай, Джинкс, – задумчиво проговорила госпожа Снодграсс, – не стоит тащить этот хлам в твою гермозону, раз она севернее моей. Если ехать до Конга южнее, по моей территории, будет километров на тридцать меньше.

– Простая арифметика, Мэгги. И у меня хватит места еще для троих… а ты, пожалуй, не сможешь взять трех пассажиров, даже если ты их уложишь штабелем.

– Справлюсь. Хотя ты прав: места у тебя больше. Ладно, забирай троих пострадавших и сдери с них столько, сколько позволит совесть… а я возьму брошенный металлолом и сниму с него все, что можно. Если, конечно, там есть что-нибудь полезное.

– О нет, Мэгги! Ты чересчур щедра. Не хочу тебя обманывать. Пятьдесят на пятьдесят. Составим договор при свидетелях.

– Джинкс, ты решил, что я способна обмануть тебя?

– Не будем спорить, Мэгги, от этого станет только хуже. Космобиль вовсе не брошен – его владелец сейчас внутри. Чтобы сдвинуть его с места, нужно разрешение владельца, основанное на письменном договоре. Если ты не будешь благоразумна, он дождется моего транспортера и не оставит тут своего имущества. Никакой платы за спасение, лишь за перевозку… плюс даровой транспорт для владельца и его гостей.

– Мистер Как-вас-там, не позволяйте Джинксу вас одурачить. Он доставит вас с машиной в свою гермозону, а потом обдерет как луковицу, так что от вас один запах останется. Предлагаю тысячу крон наличными, прямо сейчас, за металлолом, в котором вы сидите.

– Две тысячи, – парировал Хендерсон, – и я доставляю вас в гермозону. Не давайте надуть себя. Один компьютер стоит больше того, что она предложила.

Я молчал, пока двое стервятников обсуждали, сколько шкур с нас содрать. Когда они наконец пришли к согласию, я посопротивлялся для виду, возразив, что цена чересчур высока.

– Не хотите – не надо, – заявила госпожа Снодграсс.

– Я не затем вылез из теплой постели, чтобы терять деньги, – сказал Джинкс Хендерсон.

И я согласился.

Мы облачились в дурацкие лежалые скафандры, по герметичности близкие к плетеной корзине. Гвен заявила, что Древо-сан не выдержит вакуума, но я велел ей замолчать и не говорить глупостей – несколько мгновений в вакууме не погубят маленький клен, а воздух все равно заканчивается, так что выбора нет. Потом она сказала, что понесет его сама, но в итоге отдала Биллу, занявшись кое-чем другим, то есть мной.

Дело в том, что если скафандр не изготовлен специально для меня, я могу надеть его, только сняв протез. Пришлось так и сделать – и прыгать на одной ноге. Ничего страшного: я к этому привык, а при силе тяжести в одну шестую g проблем и вовсе нет. Но Гвен хотела заботиться обо мне.

И мы пошли: впереди – Билл с Древом-сан, которому Гвен велела как можно быстрее добраться до транспортера и попросить у Хендерсона воды, чтобы опрыскать деревце, затем мы с Гвен, похожие на сиамских близнецов. В левой руке она несла чемодан, а правой обнимала меня за пояс. Повесив искусственную ногу на плечо, я опирался на трость, обхватив Гвен за плечи левой рукой. Разве я мог сказать, что без ее помощи чувствовал бы себя намного устойчивее? Я держал язык за зубами и не мешал ей помогать мне.

Хендерсон провел нас в кабину, плотно закрыл люк и щедро повернул кран баллона с воздухом сразу на несколько оборотов. Сам он ехал в вакууме, надев скафандр. Я отдал должное тому, как щедро он расходует воздушную смесь – кислород с немалым трудом добывали из лунной породы, а азот доставляли с Земли, – когда через день увидел счет на приличную сумму.

Хендерсон помог Мэгги погрузить старый «Би-Джей-17» на ее транспортер, манипулируя краном, пока она управляла гусеницами, а затем повез нас в «Высохшие кости». По пути я размышлял о том, во сколько мне это обойдется. Мне пришлось отказаться от прав на космобиль – в сумме чуть меньше двадцати семи тысяч. Спасение обошлось в три тысячи за каждого, правда, сумму скинули до восьми тысяч в качестве любезности… плюс по пятьсот с человека за ночлег и завтрак… плюс (как я узнал позже) тысяча восемьсот за будущую поездку в гермозону «Счастливый дракон», ближайшее место, откуда ходил лунобус до Гонконга-Лунного.

На Луне дешевле умереть.

И все же я был рад остаться в живых – любой ценой. У меня была Гвен, а деньги я как-нибудь достану.

Ингрид Хендерсон оказалась необычайно приветливой хозяйкой – улыбчивой, симпатичной и полненькой (она явно ожидала того самого ребенка). Она тепло встретила нас, разбудила дочь, соорудила ей импровизированную постель рядом с родителями, разместила меня с Гвен в комнате Гретхен, а Билла отправила к Вольфу. Только теперь я понял, что угрозы Джинкса в адрес Мэгги были пустыми… и что это меня не касается.

Хозяйка пожелала нам спокойной ночи, сказала, что на всякий случай не станет выключать свет в душе, и ушла. Прежде чем погасить свет в комнате, я посмотрел на часы.

Двадцать четыре часа назад незнакомец, называвший себя Шульцем, подсел за мой столик.

Чертова феска!

Дурацкая подделка под восточный головной убор составляла половину маскировки, которая спасла мне жизнь. Но холодный прагматичный расчет требовал уничтожить ее сразу же после использования.

Я этого не сделал. В феске я чувствовал себя довольно неловко: во-первых, я не какой-то масон, тем более не храмовник, а во-вторых, она была не моя, она была краденая.

Можно украсть трон, или королевский выкуп, или марсианскую принцессу, и пребывать на седьмом небе от счастья. Но шапка? Украсть шапку – это низко. Нет, я не вдавался в такие рассуждения, просто мне было неловко перед мистером Клейтоном Расмуссеном (его имя было на внутренней стороне фески), и я собирался вернуть ему причудливый головной убор. Когда-нибудь… как-нибудь… когда получится… после дождичка…

Когда мы покидали «Золотое правило», я сунул феску за ремень и забыл о ней. После прилунения, когда я отстегнулся, она незаметно для меня упала на потолок. Пока мы втроем забирались в продуваемые всеми ветрами скафандры, Гвен подобрала ее и отдала мне. Я спрятал феску на груди, под скафандром, и застегнул его на молнию.