В те последние месяцы 1953 года делать это становилось все сложнее. Главное оружие контрразведки — агентура — все чаще давало сбой. Кампания по разоблачению «преступной деятельности врагов советской власти, пробравшихся в органы госбезопасности», привела к массовому ее отказу от сотрудничества, а некоторые военнослужащие, кому оно предлагалось, чуть ли не с кулаками лезли в драку с сотрудниками контрразведки.

В этих условиях обстановки признание Шнайдера в шпионской деятельности и его готовность оказать помощь в изобличении Крюгера стали по-настоящему большой удачей для военных контрразведчиков. В оставшиеся минуты до встречи с ним Устинова больше занимало то, чтобы в последний момент Гюнтер не дрогнул и вместе с сыном не бросился в бега. Он торопил время и бросал нетерпеливые взгляды на часы. Стрелки приближались к 14:00. Впереди показался хорошо знакомый газетный киоск; окошко было открыто. Устинов вздохнул с облегчением, припарковал машину в обусловленном месте, на противоположной стороне улицы, и не стал выключать двигатель. Прошла минута-другая. Из киоска вышел Шнайдер.

— Георгий Карпович, он на месте! — сообщил Устинов.

Цинев подался к окну и спросил:

— Который?

— В синем плаще, что прихрамывает.

— А, вижу.

— Наши тоже здесь. Семен Бурдо и Юра Николаев ведут контрнаблюдение.

— А они где?

— Юра в машине. Черный «мерседес», что стоит у парикмахерской. Семен с газетой, сидит на лавочке у киоска.

— Вижу… А Шнайдер, это куда он?! — воскликнул Цинев и проводил его недоуменным взглядом.

Шнайдер прошел мимо «опеля» и свернул в магазин.

— Проверяется, товарищ генерал, чтобы не напороться на знакомых, — пояснил Устинов и сосредоточил свое внимание на Бурдо и Николаеве.

Они находились на местах и не подавали сигналов об опасности. Устинов перевел взгляд на тех, кто вслед за Шнайдером вошли в магазин — они не походили на агентов наружного наблюдения противника — и снова обратил на Бурдо. Семен словно почувствовал его, покинул лавочку, прошелся перед витриной магазина и затем переложил газету из одной в другую руку. Его сигнал означал, что за Шнайдером нет слежки. Устинов оживился и доложил:

— Товарищ генерал, все идет по плану! Шнайдер чистый.

— Чистый или грязный, где он столько болтается? — начал терять терпение Цинев.

— Так положено по правилам конспирации.

— Иван, ты мне своей конспирацией уже плешь проел. Ну где этот Шнайдер болтается?

— Сейчас, сейчас подойдет, товарищ генерал, — заверил Устинов.

Шнайдер, как будто услышав, неожиданно возник перед «опелем», распахнул дверцу и втиснулся на сиденье. Устинов тронул машину, свернул за угол и утопил педаль газа до пола. Вслед за ним последовал «мерседес», в нем находился Николаев. Он не подал сигнала об опасности. Устинов бросил взгляд на зеркало — в нем отражался Шнайдер — и не узнал его.

Присутствие генерала ввело его в ступор. В первые минуты он не смог произнести ни слова. Цинев, не имеющий достаточного опыта в вопросах контрразведки, но искушенный в человеческой психологии, быстро нашел к нему нужный подход. Доброжелательный тон и участливое выражение на лице генерала располагали к откровенности, и Гюнтер разговорился. Цинев терпеливо выслушал трагическую историю того, как семья Шнайдеров оказалась втянутой в шпионскую деятельность «Организации Гелена».

Началась эта история два года назад, когда Гюнтер поставил торговый киоск в одном из бойких мест Восточного Берлина. Прошло несколько месяцев, и в числе его деловых партнеров появился знакомый по прошлой службе в армейском корпусе, бывший капитан абвера Карл Крюгер. Он проживал в западном секторе Берлина, привозил на продажу канцелярию, пользовавшуюся большим спросом, и часть ее сдавал Шнайдеру. С течением времени ассортимент товаров расширился. Торговля набирала обороты. Вскоре в числе деловых партнеров Шнайдера появились сотрудники советского «Военторга». Они закупали канцелярию крупными партиями, особым спросом пользовались авторучки. Объем торговли стремительно рос. Он уже не справлялся один и привлек к работе старшего сына — Альфреда. Тот оправдал надежды. Счастливый отец радовался его успехам и не подозревал, что западногерманская разведка взяла их под свой прицел и до поры до времени использовала втемную, в качестве почтового ящика для связи с агентами на территории ГДР.

Тайная сторона деятельности Крюгера стала явной для Гюнтера, когда сын угодил в его шпионскую сеть. Произошло это пять месяцев назад. Очередная поездка за товаром в Западный Берлин могла обернуться для Альфреда не просто большим скандалом, а тюрьмой. Кладовщик склада канцелярских принадлежностей обвинил его в воровстве. Все попытки Альфреда опровергнуть абсурдные обвинения ни к чему не привели. Он был арестован и доставлен в полицейский участок. Впереди его ждали следствие и суд, итог которого был предопределен. Судьи Западного Берлина особо не церемонились с «осси» и выносили гражданам ГДР суровые приговоры.

Альфред пришел в отчаяние, и тут на помощь пришел Крюгер. Ему удалось убедить кладовщика склада отказаться от своих прежних обвинений. Он изменил показания, и конфликт свелся к ошибке при подсчетах. Альфред вышел на свободу и готов был целовать ноги своему благодетелю — Крюгеру. Тот проявил «великодушие» и ограничился прозаической просьбой — наладить продажу канцелярии в советские воинские части, находящиеся за пределами Восточного Берлина, в первую очередь в Вюнсдорфе и Потсдаме.

Альфред с энтузиазмом взялся за освоение нового участка в бизнесе. При этом как он, так и его отец не подозревали, что настойчивое стремление Крюгера продвинуть бизнес в Вюнсдорф и Потсдам преследовало вполне конкретную разведывательную цель — как можно ближе подобраться к секретам высшего советского военного командования в ГДР.

Очередная крупная партия дефицитной канцелярии, полученная Альфредом от Крюгера, была рассчитана на вкусы советских покупателей и сулила солидную прибыль. Гюнтер решил не упускать такую возможность и поднял все свои связи в «Военторге». Новое направление в бизнесе быстро набирало обороты. Со временем у самого Альфреда появились постоянные покупатели в Вюнсдорфе из числа работников административно-хозяйственных подразделений штаба управления ГСОВГ.

До поры до времени успехи сына, а еще больше растущие доходы радовали Гюнтера, пока беда не вошла в дом. Случилось это накануне. Альфред признался отцу, что не просто торгует канцелярией, а выполняет шпионские задания Крюгера — выведывает сведения служебного и секретного характера у партнеров из «Военторга» и военнослужащих штаба управления ГСОВГ. Но это была только одна часть задания, вторая, еще более опасная, состояла в том, чтобы подыскивать места для закладки тайников. Через них западногерманская разведка обеспечивала как действующих, так и агентов из «спящих ячеек» радиостанциями, деньгами и оружием. Последняя встреча Крюгера с Альфредом завершилась тем, что он поручил ему оборудовать тайник для взрывчатки и составить схему расположения хранилищ ГСМ танковой армии ГСОВГ. И здесь нервы сдали у Альфреда. Он рассказал отцу о тайной стороне своего бизнеса. С той минуты жизнь Шнайдеров превратилась в ад.