могущественную силу и послало ужас при упоминании его имени распространяться по поселениям.

— Сюда! — Раздался зов.

Во внутренней части форта они обнаружили забаррикадированную дверь.

Дэмиен сделал знак своим людям быть наготове. Это было первое явление сопротивления, первый знак опасности. Две дюжины солдат построились, и Дэмиен кивнул, позволяя им продолжать. Они подняли деревянный таран и ударом распахнули двери.

Это была светлая просторная гостиная, украшенная своей изысканной меблировкой. От изящных соф с закрученными резными ножками до небольших бронзовых столиков, она осталась нетронутой.

И он увидел, что ждало его в опустевшем форте Картаса.

Она сидела на софе. Ее окружали семь прислуживающих женщин, две из которых были рабынями, одна — старшей служанкой, а остальные высокородной частью ее домашней свиты. Ее брови приподнялись на взлом, как будто на какое-нибудь незначительное неприятное нарушение этикета.

Она не добралась до Триптольма, чтобы родить. Должно быть, она организовала нападение на деревню, чтобы остановить Дэмиена или задержать его, и, когда это не сработало, она была оставлена позади, заброшена. Роды пришли слишком рано. Совсем недавно, судя по ее едва заметным темным кругам под глазами. Это объясняло также, почему ее, слишком ослабевшую для дороги, бросили позади с теми из ее женщин, кто пожелал остаться с ней, пока другие спасались бегством.

Дэмиен был удивлен увидеть столько женщин. Быть может, она принудила их: останьтесь, или вам перережут глотки. Но нет. Она всегда умела вдохновлять людей на преданность.

Ее светлые волосы опускались на плечо, ее ресницы прикрывали глаза, ее шея была изящной, как у лебедя. Она была чуть бледна, и несколько новых морщинок пролегли на лбу, но это вовсе не вредило его открытому классическому совершенству и, казалось, только украшало ее, как завершающий орнамент на вазе.

Она была прекрасна. Имея дело с ней, ты ощущал это внутренне и затем с силой отталкивал, потому что красота была наименьшей из ее угроз. Ее ум, осторожный, расчетливый, именно он был угрозой; она наблюдала за Дэмиеном парой холодных голубых глаз.

— Здравствуй, Дэмиен, — произнесла Йокаста.

Он заставил себя посмотреть на нее. Он заставил себя вспомнить каждую ее часть; то, как она улыбалась; медленное приближение ее обутых в сандалии ног, пока он был подвешен в цепях; прикосновение ее изящных пальцев к его избитому лицу.

Затем он повернулся к рядовому пешему солдату справа от себя, обращаясь с обыденным поручением, которое было ниже его и теперь ничего не значило.

— Уведите ее, — сказал он. — Форт наш.

Глава 11

Дэмиен стоял в просторной и светлой женской гостиной, где располагалась выполненная в простом стиле полулежачая софа, которая теперь пустовала. Из окна открывался вид на подход к форту до самой первой смотровой башни.

Отсюда она наблюдала за приближением его армии, растянувшейся по вершине холма и подходящей все ближе, наблюдала за каждым их шагом внутри форта. Она смотрела, как уходили ее собственные люди, забирая с собой еду и повозки, как солдаты спасались бегством, пока дорога не опустела, пока не опустилось безмолвие, пока вдалеке не появилась вторая армия, еще неслышимая, но приближающаяся.

Никандрос подошел и встал рядом с ним.

— Йокаста заключена в камере в восточном крыле. Будут еще приказания?

— Раздеть ее и рабыней отправить Виир? — Дэмиен не повернулся от окна.

Никандрос ответил:

— Ты не хочешь этого на самом деле.

— Нет, — сказал Дэмиен. — Я хочу, чтобы было хуже.

Он сказал это, устремив взгляд на горизонт. Он знал, что позволит обращаться с ней лишь не иначе как с уважением. Он вспомнил, как она аккуратно подходила к нему по прохладному мраморному полу в рабских банях. Он видел деяние ее рук в нападении на деревню, выданном за нападение Македона.

— Никто не должен с ней разговаривать. Никто не должен входить в ее камеру. Предоставьте ей все удобства. Но не дайте ей добраться до любого из мужчин. — Дэмиен больше не был глупцом. Он знал о ее способностях. — Поставь своих лучших солдат на стражу, своих самых верных, и выбери их из тех, у кого нет вкуса к женщинам.

— Я поставлю Палласа и Лидоса. — Никандрос кивнул и отправился выполнять полученные приказы.

Не в первый раз сталкивающийся с войной, Дэмиен знал, что будет дальше, но все-таки почувствовал мрачное удовлетворение, когда первые сигналы о боевой готовности начали звучать со сторожевых башен, и вся система тревоги вспыхнула жизнью: зазвучали горны во внутренних башнях, его люди выкрикивали приказания, занимая свои позиции на крепостных стенах, и распределяясь, чтобы встать на страже у ворот. Как раз вовремя.

Мениад бежал. Под контролем Дэмиена находились и форт, и влиятельный политический пленник в лице Йокасты. И он со своими армиями шел на юг.

Глашатаи Регента прибыли в Картас.

* * *

Дэмиен знал, что видели Виирийцы при взгляде на него: варвара в дикарской пышности.

Он не сделал ничего, чтобы уменьшить это впечатление. Он сидел на троне в броне, мощные мышцы бедер и рук были обнажены. Дэмиен наблюдал, как глашатай входит в зал.

Лорен сидел рядом с ним на точно таком же троне. Дэмиен позволил глашатаю Регента увидеть их — королевскую кровь, окруженную Акиэлосскими солдатами в военных доспехах, предназначенных для убийства. Он позволил ему осмотреть голые каменные стены провинциального форта, ощетинившегося копьями солдат, в котором принц-убийца восседал на возвышении бок о бок с Виирийским Принцем, одетый в такую же сыромятную кожу, как и его солдаты.

Он позволил ему увидеть и Лорена, позволил увидеть ту картину, которую они являли — принцы крови в союзе. Лорен был единственным Виирийцем в зале, заполненном Акиэлоссцами. Дэмиену это нравилось. Ему нравилось, что Лорен сидит рядом с ним, нравилось позволять глашатаю Регента видеть, что Лорен заодно с Акиэлосом — с Дамианисом из Акиэлоса на его излюбленной арене войны.

Глашатая Регента сопровождала свита из шести человек: четыре стражника по традиции и два Виирийских сановника. Они нервничали, идя по залу, заполненному вооруженными Акиэлоссцами, хотя приблизились к тронам надменно, не преклоняя колен, и глашатай остановился у ступеней возвышения, высокомерно встречая взгляд Дэмиена.

Дэмиен откинулся на троне, удобно устроился и наблюдал за всем этим. В Айосе солдаты его отца ухватили бы глашатая за руки и заставили упасть на колени, прижимая его голову к полу ногой.

Дэмиен чуть приподнял пальцы. Едва заметный жест, останавливающий его людей от проделывания того же самого теперь. Последний раз — воспоминание живо всплыло в памяти Дэмиена — глашатай Регента был принят в суматохе во дворе форта, и Лорен с