– Быть прилежным? – удивился Вашабль. – А как это?

– Быть прилежным – значит всё время быть при деле, то есть постоянно трудиться и никогда не лодырничать, понимаешь?

– Не-е, – ответил Вашабль.

Тут пчела пришла в негодование:

– У меня нет времени на пустую болтовню! Не мешай мне работать, а лучше топай отсюда поскорее, пока я тебя не ужалила.

Мишка не стал искушать судьбу и поспешил уйти подобру-поздорову.

Посреди луга расстилалось небесно-голубое озеро. По его искрящейся на солнце поверхности величаво плыл лебедь с великолепным белоснежным оперением.

– Какой ты, право, красивый! – восхищённо промолвил Вашабль.

– Я знаю, – небрежно обронил в ответ лебедь и расправил крылья, которые теперь стали похожи на наполненные ветром паруса.

– А для чего ты существуешь? – поинтересовался Вашабль.

– Что за нелепый вопрос! – протянул лебедь. – Смыслом бытия является красота. Что же ещё? – И он с удовлетворением поглядел на собственное отражение в воде. – Я воплощаю этот идеал. А ты?

Вашабль бросил взгляд на своё отражение и честно признался:

– Не-е.

– Ну вот видишь, – заключил лебедь, – в таком случае ты и в самом деле лишний на белом свете.

И с этими словами он снова принялся описывать круги по озёрной глади и больше не удостоил старого плюшевого мишку даже взглядом.

На противоположном берегу озера начинался лес, и Вашабль направился туда. Через некоторое время он встретил птицу, которая сидела на ветке и кричала «ку-ку», «ку-ку».

– Что ты тут делаешь? – спросил её Вашабль.

– Я считаю, – ответила кукушка. – Шестьдесят пять… шестьдесят шесть… шестьдесят семь…

– А что ты считаешь?

– Я считаю всё, что существует: деревья, листья, еловые иголки, дни, часы и так далее. Шестьдесят восемь… шестьдесят девять… семьдесят…

– В этом есть какой-то смысл? – поинтересовался Вашабль.

– Ещё бы! – воскликнула кукушка. – Мир – это число. Реально только то, что поддается счёту. То же, что нельзя посчитать, не существует.

– Ах, – с надеждой произнёс Вашабль, – может, ты и меня посчитаешь?

– С удовольствием, – согласилась кукушка. – Постройся, пожалуйста, в шеренгу.

– Я не могу, – признался Вашабль. – Я – это только я.

– Значит, ты не считаешься. – Кукушка вспорхнула с ветки и улетела.

Издалека донеслось, как она снова принялась считать бог его знает что.

Старый плюшевый мишка забрался в самую глубину леса, который становился всё гуще, всё темнее. Лианы и другие вьющиеся растения, названий которых он не знал, свисали с деревьев до земли, преграждая ему путь. Вокруг простирались исполинские джунгли.

Высоко над головой Вашабля с ветки на ветку с пронзительным визгом скакала, горланя и кувыркаясь, стая обезьян.

Завидев игрушечного медведя, обезьяны тотчас же смолкли. Вожак стаи спустился с дерева и встал перед ним в боевую стойку.

– Ты что здесь ищешь? – спросил он, оскалив зубы.

– Простите за беспокойство, – вежливо ответил Вашабль, – я только ищу кого-нибудь, кто может сказать мне, для чего такие, как я, существуют.

Обезьяны принялись галдеть, перебивая друг друга:

– Он хочет знать, для чего существует, он хочет знать, для чего существует!..

– Цыц! – гаркнул вожак стаи, оскалив зубы. И когда снова воцарилась тишина, произнёс: – Единственная цель бытия состоит в том, чтобы что-нибудь основать: союз, клуб, комитет или партию, то есть какое-нибудь сообщество. Мы, во всяком случае, только этим и заняты.

– Почему? – спросил Вашабль.

– Потому что важно, – объяснил вожак, – чтобы кто-то командовал, а остальные подчинялись. В противном случае всё пойдёт кувырком. Каждый должен занимать в обществе своё определённое место, иначе грош ему цена. Ты умеешь командовать или подчиняться?

– Не-е, – покачал головой Вашабль.

– Тогда ты не можешь к нам присоединиться! – воскликнул вожак стаи, и все обезьяны бурно поддержали его, принявшись швырять в старого плюшевого мишку всем, что подвернулось им под руку.

И медвежонок торопливо потопал дальше.

Сразу за джунглями начиналась широкая степь, посреди которой стояли несколько слонов, увлечённых серьёзным разговором. Лица их были мудры, а движения исполнены величайшего достоинства.

– Прошу прощения, – робко, но настойчиво обратился к ним Вашабль. – Не могли бы вы объяснить мне, для чего мы все существуем?

Слоны обступили плюшевого мишку со всех сторон и, наморщив лбы, посмотрели на него сверху вниз.

– Это, – произнёс один из них, – очень глубокий вопрос. Мы уже довольно долго над ним размышляем.

– Ну и?.. – нетерпеливо спросил Вашабль. – Удалось вам найти на него ответ?

– Глубокие вопросы надлежит продумывать основательно, – заметил второй. – Не следует делать скоропалительных выводов. Смысл бытия заключается в том, чтобы размышлять о смысле бытия.

– Но ведь это, – озадаченно протянул Вашабль, – может продолжаться целую вечность. Не знаю, протяну ли я столько…

– В конце концов, – подал голос третий слон, – подобно всем живым существам, ты обладаешь вечной душой, не так ли? Или внутри тебя что-то другое?

– Я ещё ни разу туда не заглядывал, – признался Вашабль, – но полагаю, что там опилки, пенопласт или что-то в этом роде.

– В таком случае ты не настоящий, – строго сказал первый слон. – Ты всего лишь бездушный искусственный предмет. Когда ты придёшь в негодность, тебя просто-напросто выбросят.

Тут бедный старый плюшевый мишка впервые по-настоящему огорчился, хотя внутри его были только опилки или пенопласт. Пусть у него и не было каких-то особых требований к жизни, но оказаться «просто выброшенным» ему бы тоже не хотелось. Он понуро побрёл прочь, не желая больше никого спрашивать о смысле жизни.

Степь постепенно перешла в каменистую пустыню. Притомившись, Вашабль уселся передохнуть в тени огромного валуна. И тут заметил черепаху, которая старательно делала гимнастику. Закончив упражнения, черепаха, тяжело дыша, обратилась к плюшевому мишке:

– Ну что ты расселся? Тебе бы тоже не повредило немного заняться физкультурой – при твоей-то фигуре!

– Ах, – ответил Вашабль, – она у меня от рождения такая. Я не собираюсь меняться, я только хочу узнать, для чего существую таким, каков я есть.

– Всё очень просто, – промолвила черепаха. – Существуют для того, чтобы как можно дольше прожить. Мне вот уже за сто перевалило, и я ежедневно делаю гимнастику, чтобы стать ещё старше.