– Катя! Любовница Игната! Сейчас она его жена!

У Леры подкосились ноги, и она упала на диван.

– Как?!!

В это время в квартиру вошла Мария, она разулась и теперь стояла у Валентины за спиной.

– Катерина жива-здорова, у них с Игнатом родился сын!

– Бедняга! – Мария обняла Валентину за шею. – Тебе совсем плохо, да? Ты начала принимать какие-то препараты?

– Девочки! – Валентина вырвалась из цепких рук Марии. – Да не сошла я с ума! Я полчаса назад общалась и с Катериной, и с самим Игнатом.

Мария села на диван рядом с Лерой, и теперь уже обе девушки непонимающе смотрели на Валентину.

– Ну хорошо, – улыбнулась Валентина. – Я сейчас вам все расскажу.

После получасового рассказа, во время которого Машка то и дело восклицала: «Вот это да!» и «Ну он и сука!», Лера смогла сформулировать вопрос, который у нее все это время вертелся на языке:

– Валь, так получается, что ты решила, будто рак – это тебе наказание за Катю? И собиралась спокойно умереть, даже не попытавшись побороться за жизнь?

– Да. – Валентина ответила совершенно спокойно. – Только я умереть хотела с чистой совестью. Ты знаешь, я испугалась, что попаду в ад, и сразу же в полицию пошла. На чистосердечное признание. Представляешь?

– Честно говоря, не очень. – Лера передернула плечами. – Ну а сейчас ты что делать будешь? Надеюсь, лечиться собираешься?

– Я собираюсь жить! – Валентина с удовольствием потянулась. – Я ни секунды не сомневаюсь в том, что буду жить. У меня все получится.

Мария и Лера переглянулись, но, к счастью, Валентина не заметила их настороженные взгляды, а продолжала находиться в нездоровой эйфории.

– Я сейчас схожу в душ, потом спать. Завтра с утра пойду в больницу, ложиться на операцию и химиотерапию. – Валентина задорно улыбнулась. – Вот так, девчонки, все в жизни и налаживается.

Когда она отправилась в душ, Мария села поближе к Лере и горячо зашептала ей на ухо:

– Лера, а ты уверена, что Валька умом не тронулась? Может, у нее уже видения начались? Я же точно помню, как Игнат убивался по Катерине. Не нравится мне все это, честное слово.

– Мне тоже. – Лера нахмурилась. – Надо проверить. Где Валина сумка? Она говорила, что бумажка с адресом там.

Мария принесла из коридора Валину сумку, и девушки быстренько перетряхнули все ее содержимое.

– Вот! – Мария вытащила листок. – Проспект Конституции, двадцать один, квартира сорок три. Давай съездим туда прямо сейчас?

– Согласна. – Лера встала с дивана и положила Валину сумку обратно в коридор. – Сейчас я только переоденусь. Подождешь?

– Конечно, – кивнула Мария. – Я пока на кухню пойду. Чаю хочу, сил нет.

Градова натянула джинсы и свитер и уже надевала курточку, когда из ванной вышла довольная Валентина, мурлыча себе под нос какую-то незамысловатую песенку.

– Девчонки, а вы куда собрались на ночь глядя? – Валентина уставилась на Леру и Машку.

– Мы по делам, – первой нашлась Мария. – Мне надо с работы тумбочку привезти, а Лера мне на машине поможет.

– Хорошо. – Валентина легла на диван и закрыла глаза. – Только не задерживайтесь допоздна, на улицах полно уродов.

И едва голова Валентины коснулась подушки, как она тотчас заснула крепким сном.

– Я же говорю, она чокнулась, – со все возрастающим волнением в голосе прошептала Мария. – Посмотри, она уже спит. Разве такое возможно?

– Да. – Теперь уже и Лера беспокоилась не на шутку. – Точно крыша поехала. А ты тоже хороша – тумбочку привезти. Что, умнее ничего придумать не могла? Где мы с тобой сейчас эту тумбочку ночью возьмем?

– Да она и не вспомнит завтра. – Мария потянула Леру за руку к двери. – Пошли, а то я сейчас сама чокнусь от неопределенности.

Девушки вышли из квартиры и быстро спустились на улицу. Пока Лера ходила на стоянку за «Рено», Машка нервно грызла семечки, которые неизвестно каким образом оказались у нее в куртке.

– Садись! – Лера подъехала к сестре. – Ты чего там копаешься?

– Я семечки из кармана вытрясала. – Мария села в автомобиль. – Я так волнуюсь, так волнуюсь.

Лера в ответ промолчала, она внимательно смотрела на дорогу и гнала как сумасшедшая. «Рено» вылетел на улицу Голикова, и уже через пару минут девушки выехали на проспект Конституции.

– Вот здесь! – внезапно взвизгнула Мария. – Поворачивай налево!

Лера, не сбавляя скорости, вильнула влево, и тотчас ей неодобрительно посигналили из автомобилей, идущих сзади.

– Идите к черту! – огрызнулась она и въехала во двор.

Она остановилась у подъезда, выключила мотор и замерла.

– Кто пойдет? – Машка нервно грызла семечки.

– Вместе и пойдем! – Лера первой вышла из автомобиля. – Давай вылезай!

Авантюристки вошли в подъезд и поднялись на третий этаж.

– Сорок третья! – зловещим шепотом отозвалась Мария и схватила Леру за руку.

Градова позвонила в дверь.

– Кто там? – Пожилая женщина по ту сторону двери была явно в плохом расположении духа. – Кто в такое время пожаловал?

Девушки переглянулись, и Машка очень вежливо ответила:

– Мы к Екатерине Васильковой и к Игнату Зеланду пришли!

– Здесь таких нет и не было никогда! – рявкнула старуха. – Идите отсюда, пока я полицию не вызвала!

Лера сжала голову руками:

– Господи, вот этого я и боялась больше всего! Валюшка сошла с ума!

Мария от ужаса даже глаза закрыла:

– Что нам с ней теперь делать? Неужели в психиатрическую клинику оформлять? Я в кино видела, они там как растения… ходят под себя, ничего не понимают… Боже мой!

Совершенно подавленные, борясь с подступающими к горлу слезами, девушки вышли на улицу и сели в «Рено».

Они долго молчали, а потом Лера полезла в бардачок и вытащила пачку сигарет и молча закурила – в темноте алел кончик ее сигареты.

– Это конец, – безжизненным голосом произнесла Лера. – Я не представляю, что нам теперь с ней делать. А что, если она дом подожжет? Или уксус выпьет? Или из окна выпрыгнет? И кстати, это уже не первый ее нервный срыв. Помнишь, когда она переписку Игната с Катериной прочитала? Тогда ее только врачи в чувство привести смогли. Ее в психоневрологический диспансер увезли, правда, ненадолго, но все же. А вдруг она социально опасна?

– И нас ночью ножом прирежет. – Мария перекрестилась в темноте. – Лера, я ее боюсь.

И снова в салоне иномарки воцарилась тишина. Девушки еще долго сидели не шевелясь, ушедшие в свои тяжелые мысли.

16