Арианэ обхватила себя руками. Ее колотил озноб. К ней подошла тетя и принялась уговаривать:

— Отпусти его, Кленушка, от тебя не убудет! Все равно не твое, погубишь только…

Неожиданно черты русалки плавно вернулись к прежним, девичьим.

— Я не могу ее пересилить, тетушка! — чуть не плача сказала девушка, теребя оборку нарядного холщового передника. — Она сильнее меня! Прости!

Ее коса опять пошла зелеными пятнами.

— Н-не отдам! Мое! — На место Клены вернулась русалка.

— Вижу, тебя не уговорить… — подал реплику Кондрад. Надавил: — Что ж, если так — велю переплавить вашу особенную чашу монахам!

— Не посмеешь!!! — У русалки началась форменная истерика.

— Спорим?! Отчего же не посмею? — будто втихомолку подсмеиваясь над ее заявлением, заметил Кондрад. — Очень даже посмею! Коль пошло такое дело — мы тебе и это и то, а ты нам — ничего!

— Его, — кивок в мою сторону, — не прос-си, не дам! — простонала арианэ. — Возьми за чаш-шу что-то другое!

— Все-все? — хитро прищурясь, переспросил Кондрад. — И клятву дашь на три желания?

— И клятву дам! — морщась, все же пообещала арианэ. Взмолилась: — Т-только не расплавляй чашу, умоляю!

— Пошли в храм! — не стал тянуть Кондрад.

Там он у алтаря вытянул из русалки клятву на три желания взамен чаши. Два озвучил сразу: помощь в добывании странной горгулячьей подковы и обещание отпустить меня, если ей сумеют найти сальвана, «единственного». А третье Кондрад оставил незагаданным. Хитроумный у меня зять. Запасливый.

Мы вышли из дворцового храма и разошлись с русалкой и ее тетушкой.

Я спросил Кондрада, который пребывал в подозрительно молчаливом настроении:

— Зачем ты взял с нее обещание отпустить? Ясно же, что не отпустит? Или надеешься найти того дурака, который со мной своей волей поменяется?

Владетель Дорсетский тяжело вздохнул и признался:

— Нет! Скажу тебе честно и обманывать не стану — шансов найти того мужчину, который захочет превратиться в раба арианэ добровольно, почти нет. Это страшнее смерти. Но ты не унывай и надейся. Мало ли что в жизни бывает.

Я усмехнулся:

— На чудо предлагаешь надеяться? Чудо так чудо… стимул не хуже прочего.

Кондрад занялся сборами. Я отдал ему бразды правления. Все равно ведь не местный. И не Егор: в военных сборах и вопросах выживания ничего не понимаю.

Беспокоила поездка на лошади. В свое время я катался с ребятами из деревни в ночное и даже потом с частотой раз в полгода бывал на ипподроме, но с длительным путешествием могли возникнуть серьезные проблемы.

Я поделился своими соображениями, и зять над ними посмеялся. По его словам, путь в Святилище большую часть времени нам предстоит провести, вооружившись длинными жердями, подкармливая комаров и меся сапогами болото, и будет одна мечта — чтобы не угодить в трясину! А лошади для того не требуются…

Бедняжка Илона, как ей теперь сочувствую! Если она с первых минут пребывания здесь попала в такую же свистопляску, совсем неудивительно, что все едва не закончилось очень плохо!

Настроение окончательно испортила ядовитая завистливая мысль: «Зато встретила Кондрада!» Я подавил возникшую при том горечь. Нет времени киснуть! Каждому свое: кесарю кесарево, а мне… несчастный случай с поцелуем арианэ.

От злости саданул кулаком в стену. Надо же так влипнуть!

Успокоившись, сказал сам себе: «Если бы тебя укусила ядовитая змея, ты бы погиб через пару часов, максимум — за сутки. Тебе дарован целый месяц. Наслаждайся!»

И я пошел с Кондрадом на конюшню выбирать на завтра лошадей и «наслаждаться»…

Мы проваландались со сборами до сумерек. Брячеслава активно помогала нам и племяннице. Решено было взять верховых лошадей и конную повозку. Прибитые к земле жизнью и весами на шее горгулы на улице не особо нас беспокоили — следили сверху только, чтобы мы не ломились через ворота. А нам пока того и не требовалось. Все будет утром.

Пыльный и усталый, я скромно поужинал холодной ячменной кашей с копченым окороком и квашеными овощами. Принял ванну. Только расположился на кровати, собираясь вздремнуть, как дверь скрипнула. Тусклый колеблющийся огонек свечи, пожалуй, больше слепил, нежели освещал.

Я встрепенулся.

— Кто там? — с трудом разлепил тяжелые веки. Но тут прозвучал голос, от которого спать мне расхотелось немедленно:

— Дэннис, можно войти?

— Ваше величество? — Я лихорадочно соскочил с кровати практически в полном неглиже, не считая завязанного на бедрах полотенца, и заметался в поисках одежды.

Конечно, самое быстрое было опять нырнуть под одеяло, но, представив себе эту картинку, я хмыкнул. «Уйди, пра-а-ативная!» — и покрывало вместо чадры до самых глаз. И пусть уговаривают: «Гюльчатай, открой личико!»[7]

Под руку попались бриджи. Я бегом впрыгнул в штаны, на ходу застегнулся. Впопыхах натягивая батистовую рубашку и жилет, метался по комнате, как подстреленный. Ситуация — нелепее не придумать.

Наконец открыл.

— Мне можно войти? — прозвучал повторный вопрос. Пальчик к губам: — Тсс! Я здесь инкогнито. — Иалона проскользнула ко мне, чудом не застряв в проеме обширными юбками.

— Да-да, разумеется… Все в вашем распоряжении, ваше величество. — Теряясь в догадках, я затворил дверь и подошел к королеве, склоняясь над протянутой для поцелуя ручкой.

Надо полагать, ее величество так и шла всю дорогу «инкогнито». Сейчас расскажу, что под этим имелось в виду… На ней поверх платья был накинут длинный черный шелковый плащ, который совершенно не скрывал перед одежды, рост, размер бюста (уникальный в своем роде!) и цвет волос. Ах да, еще на лице королевы была роскошная бархатная полумаска, расшитая алмазами и украшенная перьями!

Я глядел, чуть не плача… от смеха. Еле сдержался. Бог мой, если это инкогнито, то я горгул! Потому что на весь замок вряд ли найдется хоть одна благородная дама, которая обладала бы подобной выдающейся внешностью и могла себе притом позволить такую роскошь. С другой стороны — признаю, королева предприняла ряд шагов, чтобы меня не компрометировать. На лице стала расползаться идиотская блаженная улыбка.

— Ваше величество, присаживайтесь поудобнее. — Я переставил кресло и замолк, давая возможность девушке спокойно высказаться.

— Зовите меня Иалона, — попросила королева и сжала мою руку.

Мы застыли. Так и продолжали молча стоять, глядя друг другу в глаза.

Иалона первая не выдержала, тряхнула головой и сорвала личину, сразу становясь собой. Исчез загадочный блеск широко распахнутых глаз в разрезе хищной маски. Развеялся ореол жгучей таинственности. Но мне куда симпатичней она настоящая, милая и скромная девушка, нежели чарующая взор прекрасная и зажигательная незнакомка.