Они быстро помылись. Как обычно, мальчишки шлепали друг друга полотенцами, обменивались тычками на скользком полу, без конца травили анекдоты про геев.

А потом в раздевалку вошел Ян. Он не участвовал в игре. Простудился, сказал он Лассе, физруку.

«Простудился» – ну что за детский сад? Ян никогда не ходил на физру, все время он находил какие-то отговорки.

Аксель уже давно об этом нудел:

– Ну если уж ты такой крутой, что можешь не ходить, зачем ты приходишь-то?

– Я должен присутствовать, просто не играю с вами.

– Ты социалист, так, что ли?

Хилый манерный социалист.

– Bring out the gimp! Приведи Ущербного![8]– заорал Аксель.

Аксель, Карл и Филип схватили Яна, повалили его на пол, затащили в душевую, где их никто не мог увидеть, даже если откроет дверь в раздевалку. Филип остановился на пороге. На секунду ему стало жаль Яна. Ну уж нет, он получит ровно то, на что сам напросился.

Аксель и Карл удерживали его на мокром полу, он кричал, его одежда намокла.

Но он был слишком слабым, этот говнюк. Калле стащил с него шорты.

– Аксель, принеси дезик, – сказал Филип.

Его держали крепко. Он плакал, всхлипывал. Аксель вернулся с дезодорантом. Филип взял у него баллончик.

– Нужно преподать тебе урок.

Ян взвыл.

Филип опрыскивал его дезодорантом. В лицо, на письку, в зад.

Яна смотрели на него широко раскрытыми глазами.

Это не первый раз и не последний. Филип это понимал.

Яна нужно было проучить.

* * *

Тедди сидел в одной из комнат «Лейонс». Он не доел свой макаронный салат. Магнус попросил секретаршу принести Тедди еды, но на вкус она оказалась хуже, чем тюремная жрачка.

Он ждал Эмили и трех друзей Филипа, которых, похоже, попросил приехать лично Карл-Юхан.

Перед ним лежали распечатки звонков и списки подключений, над которыми он уже провел несколько часов, пока мысли в его голове текли совсем в другом направлении.

Бармен, которого звали Робин, раскололся, когда Шип на него как следует надавил. Тедди вспомнил, как он сам себя повел. Он чуть не потерял контроль.

Робин рассказал, что произошло после закрытия в ту субботу. Они всегда выключали музыку и зажигали свет ровно в пять, иначе можно нарваться на проблемы с властями.

В ту ночь один постоянный гость, которого он хорошо помнил, устроился в углу с бутылкой пива. Робин попытался его выпроводить: такое случалось, иногда он вызывал охрану, чтобы выдворить строптивых посетителей.

Наконец ему удалось уговорить этого парня уйти. Робин пошел проводить его до такси.

На улице топтались несколько человек. Робин успел только заметить, что они напали на того парня. Он упал на четвереньки, но сразу поднялся. Робин держался в стороне. Потом вся группа пошла по Биргер Ярлсгатан.

– Ты позвонил в полицию?

– Нет, нам не нужно такого скандала рядом с клубом. Но я пошел за ними, держась на небольшом расстоянии. И видел, как они остановились у залива. Минут через пятнадцать они оттуда ушли, и я подошел ближе. И этот парень там один стоял.

О самом нападении родители Филипа уже знали. Но у залива, в центре – это что-то новенькое. Странная история.

– Думаешь, эти парни его знали?

– Без понятия.

– Там есть камеры?

– Да, но записи стирают через сорок восемь часов. Их хранят, только если полиция попросит.

– Ладно. Что ты потом делал?

– Просто ждал. Он настаивал на такси. Так что я подождал, пока он залезет в машину и уедет в больницу. Ему, кажется, нужно было наложить шов или два над бровью.

– И он доехал до больницы?

– Думаю, да.

Тедди повернулся к Шипу:

– Он врет, этот жлоб. Что-то он нам недоговаривает.

Шип поднялся.

Робин застонал.

– Пожалуйста, не надо. Я забыл сказать, что когда я туда пришел, он был на льду.

– Что?

– Да, они, наверное, заставили его выйти на лед. Ужас, он мог погибнуть, лед был такой тонкий. Так что я положил на лед лестницу, там стояла такая спасательная лестница у билетного киоска.

Лед, подумал Тедди, и они его ждали у клуба.

Это не просто спонтанное нападение.

Дверь открылась, вошла Эмили.

– Они ждут внизу, – сообщила она и села в кресло.

– Его друзья?

– Да, друзья и партнеры по бизнесу. Все вместе. Они вроде бы одна команда.

Она, кажется, в хорошем настроении, подумал Тедди. И как раз собирался спросить, удалось ли ей что-то узнать, когда в дверь снова постучали. Эмили встала и кивнула на недоеденный салат.

– Ты закончил?

Она выбросила салат в корзину и открыла дверь.

Трое молодых мужчин, вошедших в комнату, обменялись с ними крепким рукопожатием. Они уселись по другую сторону стола.

Им, наверное, не терпелось узнать, в чем дело.

Молодой человек, представившийся Яном, был одет в кирпичного цвета вельветовые брюки и темно-синий блейзер, в нагрудном кармане которого лежал желтый платок. Волосы были зализаны назад в безупречной укладке, словно каждый волосок причесывался отдельно.

На другом, Акселе, был костюм в тонкую полоску и белая рубашка. На шее голубой галстук, похоже, что из шерсти. Узел на галстуке завязан идеально. Тедди за всю жизнь надевал галстук раз пять. Ему вспомнились похороны матери.

Третий посетитель, Карл, в темно-синем костюме без галстука. Его туфли отражали электрический свет ламп. Интересно, как ему удалось их не запачкать в этой слякоти на улице?

Тедди предполагал, что все трое тем или иным образом работали с финансами.

Эмили нарушила молчание:

– Должно быть, вы удивлены, что вас пригласили сюда. Но мы очень рады, что вы смогли так скоро приехать. Меня зовут Эмили Янссон.

Она протянула им три визитки и какие-то бумаги.

Тедди рассматривал молодых людей. Они внимательно слушали Эмили, лица их оставались совершенно безмятежными, как будто то, что она говорила, не имело к ним никакого отношения. Поднос со стаканами и кофейными чашками стоял перед ними нетронутым. Они все отказались, наверное, хотели побыстрее уйти отсюда.

Эмили без опущений рассказала, что Филип пропал несколько дней назад, им неизвестно, сколько точно. Она рассказала и о том, что они подозревают похищение. Затем Эмили попросила посетителей подписать бумаги.