В 14.00 16 сентября 1970 г. United California Bank in Basel AG закрылся и вывесил соответствующее объявление на двери офиса на Сент-Якобштрассе, 7. Согласно сообщениям газет, убытки банка оказались ближе к $40 млн, чем к $30 млн. Представители United California Bank в Лос-Анджелесе представили швейцарским банковским властям в Берне свой план. В нем они обещали компенсировать потери вкладчиков и кредиторов. В отчете, представленном собственным акционерам, калифорнийский банк объяснил, что крупный международный банк обычно располагает депозитами других крупных международных банков, и если эти долги не будут выплачены, то такой банк не может продолжать деятельность. Понесенные убытки, говорилось в отчете, будут отнесены к обычным и необходимым расходам на ведение бизнеса, а банк намерен обратиться в налоговое управление с просьбой снятия налогов с половины этой суммы. Далее, страховка может покрыть порядка $10 млн. На Нью-Йоркской фондовой бирже акции Western Bancorporation упали на два с половиной пункта, но потом поднялись на два. В 1969 г. чистая прибыль Western Banc превысила $60 млн, так что потеря десятка-другого миллионов, хотя и была весьма и весьма неприятной, в серьезную проблему не перерастала.

Western Bancorporation — публичная компания, а United California Bank in Basel — частная, владельцами которой были лос-анджелесский банк и мы — верные младшие партнеры. Но никто не звонил младшим партнерам — во всяком случае, никто не звонил мне, а я-то точно оставлял свой номер в разных местах. Раздобыть хоть какую-то информацию было практически негде. Я позвонил инвестиционному менеджеру UCB в Лос-Анджелесе, с которым несколько раз пересекался по делам. Он сочувственно поцокал языком, сказал, что знает только то, что было в газетах, и намекнул, что мне лучше всего использовать сертификаты акций банка в качестве обойной бумаги.

— Спиши их, — сказал он.

— Списать с чего?! — спросил я.

Тогда я затеял свою маленькую игру. Я звонил в офис Фрэнка Кинга, президента United California Bank, и вежливо объяснял, почему я звоню, в связи с чем я звоню, и что этот звонок — от младшего партнера старшему. В офисе Фрэнка Кинга мне отвечали, что передадут ему мое сообщение и что он мне перезвонит. После чего он не перезванивал. Я проделал эту операцию 31 раз — и сдался. Я пришел к выводу, что со мной никто не хочет говорить. В конце концов, мы были в одной лодке и имели общие интересы, но банкиры становятся очень сдержанными на слова, когда начинаются проблемы. А о нынешнем случае и говорить нечего.

Прошло несколько недель с тех пор, как я перестал звонить. Зарплату Полу Эрдману перестали платить мгновенно, а поскольку весь его капитал состоял из акций того же банка, Хелли пришлось идти работать секретаршей. Целая толпа аудиторов поселилась на Сент-Якобштрассе, 7, но ни у кого так и не появилось внятной идеи насчет того, как $40 млн могли исчезнуть из современного банка, особенно швейцарского.

Пол Эрдман сидел в маленькой одиночной камере, с туалетом, складной кроватью и столом.

Мой банк лопнул.

Впервые Пол Эрдман появился в моем офисе летом 1968 г. Он был худощав, высок и носил очки. Я уже не помню, кто прислал его. В то время мы накапливали информацию по европейским банкам, и Пол Эрдман должен был рассказать о швейцарцах, которые не очень склонны делать это сами. Мы отправились на ланч, и Эрдман стал говорить не столько о швейцарском банковском истеблишменте (он сказал, что познакомит меня с людьми, которые сделают это лучше него), сколько о своем собственном маленьком банке в Базеле. Пол мне понравился.

Помимо прочего, я всегда испытывал интерес — или слабость — к маленьким компаниям с большими идеями. Никому и в голову не придет смотреть на управление General Electric как на что-то веселое. Все что угодно, но слово «веселое» с данной компанией не вяжется. Но вот вам пара ребят с большим листом бумаги и идеей. Идея хороша, а ребята так и рвутся в бой, хотят действовать, создавать то, что будет расти и развиваться, — вот это здорово, вот это возбуждает. Если идея сработает, это восхитительно и, хотя слово «веселый» не вполне адекватно, почти так же весело, как любое другое по-настоящему веселое занятие. Шансы на успех не так уж и велики. Идея должна быть правильной, нужны стартовые деньги и довольно большие, а потом еще деньги, да к тому же необходимо держать наготове контрстратегию на тот случай, если существующая система увидит опасность и начнет огрызаться. Но важнее всего — подобрать людей, каждый из которых усиливает положительные качества своих коллег. Это — самое сложное, поскольку люди являются самым ценным ресурсом любого быстро растущего дела, а тот парень, который первым начал набрасывать идею на бумаге, помимо большого воображения наделен гигантским эго и, соответственно, лишен чутья, необходимого для подбора людей, которые нужны компании.

Я не меньше десятка раз участвовал в таких любительских приключениях с венчурным капиталом — и результат был не хуже, чем у любого другого. Во времена, когда добыть венчурный капитал было проще, не раз случалось, что пара резвых поначалу скаковых лошадок испускала дух задолго до финиша, но одна становилась крупным победителем. На таких ставят десять или пятнадцать к одному, и они с лихвой перекрывают потери от пары, сошедшей с дистанции. В начале 1960-х гг. я был в компании, которая выпускала радарные антенны, причем настолько успешно, что в конце концов разорилась. Она удваивала продажи каждый год. В ВМС просто обожали эти антенны, но покупали их почему-то ниже себестоимости, и компания осталась без денег. Она успела продать свои акции публике и обанкротилась. А еще была компания, выпускавшая электронные автоматы-экзаменаторы — этими машинами предполагалось оснастить все американские школы. Немало таких машин ушло к покупателям, прежде чем обнаружились серьезные недоработки. Была и другая компания, она делала пишущие машинки, которые вслух произносили букву, когда ребенок-трехлеток нажимал на клавишу.

Еще одна фирмочка разработала штуковину, которая должна была избавить офисы от сверхурочной работы. Потребность в дорогостоящих помощниках на периоды пиковой загрузки просто исчезала: теперь вы просто диктовали нужный текст в коробочку на телефоне, а специальный приборчик к утру должен был все напечатать. Но что-то у компании-заказчика не заладилось, и ее президент по ночам стал названивать мне в Калифорнию, где я в то время жил. В конце концов я не выдержал и спросил его, почему он звонит мне? Я не был ни крупным акционером, ни директором.

— А больше никто со мной не хочет говорить, — ответил он.

Была и пара удачных идей. Control Data купила нашу лазерную фирму, а компания, выпускавшая радиационное оборудование для атомных испытаний, не только стала публичной, но и прилично взлетела на волне энтузиазма 1967 г. В сумме — никаких сказочных состояний, но множество интересных и веселых дел, причем мое кредо осталось незыблемым: нельзя разбогатеть на акциях General Motors, потому что General Motors уже выросла. Самое лучшее, что можно сделать с акциями General Motors, — это получить их в наследство. Обычно ищешь что-то вроде «новой Xerox» (по крайней мере, так было до того, как слово «технология» стало ругательным). Однако множество людей, делая такой замах, шлепались наземь.