Она спит. Так безмятежно и сладко. Так доверчиво ко мне прижавшись. А я борюсь с желанием её растормошить. Рассердить, завести, заставить насупить брови и выдать что-нибудь крышесносное.

Нет, не могу. Не сейчас. Когда во мне ещё звучит этот восторг. Упоение искателя, нашедшего Атлантиду. Триумф альпиниста, что первым покорил горную вершину. Торжество астронома, открывшего неизведанную планету. Исступление Прометея, укравшего огонь.

Нет, знать, что она только моя для такого собственника, как я, - это покруче какого-то огня. Это опрокидывает. Моё индивидуальное лезвие для вечного самоубийцы. Личная зелёная фея для сидящего на абсенте. Персональный сорт травы для заядлого курильщика. Единственная. Нелегальная. Моя.

Осторожно целую её в выступающие позвонки и встаю.

Долго принимаю душ. Нехотя загоняю кроликов в клетку. Не торопясь убираю со стола в кухне. Жду, когда утихнет во мне, успокоится спущенный ей с цепи зверь, не находящий себе места. Неистовое желание запереть её здесь навсегда. Или лучше избавиться от этой зависимости?

Так ничего и не решив, возвращаюсь и ложусь рядом. Натягиваю одеяло на хрупкие девичьи плечики. Она сама находит меня рукой и льнёт. С ней сонной совершенно невозможно бороться. С ней рядом абсолютно не получается думать. А надо ли? Сгребаю её в объятья и забываюсь.

Кажется, только закрываю глаза и тут же просыпаюсь.

Вики нет. Неужели сбежала?

Вскакиваю, нервничаю, ищу брюки, чертыхаюсь, натягиваю джемпер, больно стукаюсь большим пальцем о ножку кровати.

И только пение да льющаяся в душе вода меня отрезвляют. Сердце в груди бьётся, как ненормальное. Опёршись в ванной на стену, я слушаю её сольное выступление под аккомпанемент воды.

- Привет, - она, наконец, открывает запотевшую дверцу. Лицо испуганное. Наверное, у меня тот ещё видон со сна и не прошедшей злости. - Я тут в душ... Ты же не сердишься?

Выдыхаю шумно, делаю шаг навстречу и обнимаю как есть, голую, мокрую, со спутанными волосами. Так крепко, как могу. Кажется, чересчур сильно. Она сводит меня с ума.

Она не вырывается, настороженно затихает. Но едва я ослабляю хватку, как хитрюга затягивает меня в душевую кабину и включает воду.

- Со скамейки слезть не смог, весь до ниточки промок, - смеётся упрямая плутовка, глядя как мне на голову льётся вода.

Заодно и помылся.

В одном полотенце сижу на бортике ванной, а Вика колдует надо мной с расчёской и феном.

- Ты похож на своего кролика, - натягивает она мокрые пряди волос мне на уши и, конечно, опять смеётся. - Кстати, откуда ты их взял?

- Купил, - пожимаю плечами.

- Зачем?!

- Они прикольные.

- Кто же за ними ухаживает? Твоя девушка? - перекрикивает она включённый фен.

- Ну, парнем её действительно не назовёшь, - не поддаюсь я на эти неумелые провокации. И вообще я ещё тот поцелуй со Стасиком не простил. - Я ей плачу.

- Ты всем платишь? - выключает она фен и приглаживает мои непослушные волосы. Мурашки разбегаются по телу от её пальцев. Едва терплю, но виду не показываю.

- Да. Это очень упрощает жизнь. Надёжные товарно-денежные отношения. Никаких проблем. Никаких сложностей. Практично. Эффективно. Понятно.

- Как у тебя всё просто, - усмехается она. - Я почти поверила. Если бы только не кролики.

- Как тебе будет угодно. Кстати, хочешь покажу, где они живут?

- Конечно, - оживляется она.

И я тяну её за руку на второй этаж прямо в полотенце. Там, на застеклённой террасе у моих вислоухих любимцев целый вольер. А ещё завораживающий вид на город.

- Боже, какая красота! - она даже открывает рот от восторга.

Да, я знаю. Город ещё лежит в белёсом утреннем тумане, деревья покрыты голубоватой изморозью, но встающее солнце уже позолотило верхушки зданий, напоминая о наступающем дне.

Она так и поворачивается, не зная, что сказать.

— Ты хотела проведать кроликов, — напоминаю я, открывая клетку.

И она тут же забывает про меня, садясь на колени перед кроличьим царством. Бессовестно приманивает разъевшихся животных. Вздрагивающие носы деловито тыкаются в её ладони. Ждут вкусной подачки. Впрочем, как и я.

— Не замёрзла? — присаживаюсь рядом и обнимаю за плечи. Она замирает. Видимо, думает, оттолкнуть меня или огреть чем потяжелее. Но под руками только мягкие и живые вислоушки.

— Нет. Но проголодалась. Может, позавтракаем? — такая напряжённая. Такая серьёзная. Я вожу губами по её шее, жадно втягивая запах. Мой гель для душа и мой шампунь. Но совсем по-другому пахнет. Её кожей, тёплой и нежной.

— Может, — шепчу горячо в ухо и ловлю предательскую дрожь её тела. На миг торжествую, а потом понимаю, что и сам завёлся не на шутку. — Но у меня есть предложение получше.

Возможно, она хочет возразить, но я не даю ей ничего сказать — целую сумасшедше, пьяно, самозабвенно. Поднимаю на ноги. На пол падают оба полотенца. Я ещё думаю о спальне, но недолго. В меня впечатываются её возбуждённые соски.

Помешательство. Буйное и внезапное. Целую её жадно, поцелуями-укусами. Знаю, грубо, но ей, кажется, нравится мой напор: прижимается, скользит ногтями по спине. Моё тело откликается неукротимой дрожью.

О, эти её соски! Ласкаю их — твёрдые и восхитительные. К чёрту спальню! К чёрту презерватив! Я возьму её здесь и сейчас. Овладею на этой крыше мира. Подниму до небес на волнах своего ритма, подчиню и подчинюсь, как приказам, её чувственным стонам.

Она обвивает меня ногами, вжимает в себя так сильно, будто ей мало. Пальцы её путаются в моих волосах. Чувствую: ещё немного — и я не выдержу. А она ещё не готова, не дошла, не дотянулась до искр.

Краем глаза замечаю кресло. Не знаю, как дохожу. Опускаюсь и глубже насаживаю её на себя. Просовываю руку между нашими телами и большим пальцем ласкаю клитор — по кругу, по нарастающей, до тех пор, пока она не вскрикивает и не начинает беспорядочно биться в оргазме.

— Алекс… — шепчут её губы. И от её голоса реально сносит башню. Делаю ещё несколько быстрых толчков и, наконец, разделяю Викину дрожь. Даже не стону, рычу в сокрушительном экстазе — низко и громко.

Боги, если я умер, то пусть это будет здесь и сейчас.

Но я, кажется, не умер. Она лежит на моей груди. Очень тихо. Я слышу только её дыхание. И прижимаю её к себе как самую дорогую на вещь на свете — бережно, крепко и нежно. — Вот теперь можно и позавтракать, — предлагаю я.

— Нет. Теперь я точно никуда не пойду. Сожрём твоих кроликов.

Она подскакивает на моей груди, пока я смеюсь.

— Но можешь выторговать им жизнь, если расскажешь мне сказку.

— Я не знаю сказок. Честно, кровожадная моя.