Она уткнулась носом в его шею, позволила стянуть с нее джинсы, раздвинуть ноги, позволила ему взять ее за талию и посадить на себя. Она насладилась той дрожью возбуждения, которая пробежала по ее телу, когда он резко натянул ее на себя, словно ударил хлыстом. Насладилась его страстным стоном:

– Мой дорогой… Позволь мне. Позволь.

Она покрывала поцелуями его плечи, а его руки начали двигать ее в медленном, размеренном ритме. Ее длинный свитер падал на его руки, застревал между их телами. В какой-то момент он хотел его снять, но она воспротивилась, оставила его на себе.

Он не настаивал. Его внимание было направлено на другое. Он сосредоточился на своем члене, на ритме их бедер. Внезапно Доминик оказался сверху, и ей это понравилось, ей понравилось, что она утратила инициативу, очутилась в пещере его тела. Очутилась в клетке, образованной его силой.

– Жем. – Он провел рукой вдоль ее тела. – Тебе это нравится? Нравится? – Он тяжело дышал, его хриплый голос был еле слышен. – Моя дорогая, – прошептал он, когда ее ослабевшее тело упало на матрас, а она приподняла бедра. – Ты вся моя. Используй меня. Используй меня – вот – так.

Она билась в конвульсиях. Ей казалось, что она летит к солнцу, в его бриллиантовый свет. Солнце залило ее всю, утопило в своем жаре. Его руки больно, до синяков, сжали ее, и они оба пришли к финишу.

Потом Доминик лежал на спине, подложив под голову одну руку, а другой прижимая Джейми к себе. Она была вспотевшая, усталая и вся целиком принадлежала ему.

– Забавно, – пробормотал он. – Я не чувствую, что меня использовали.

Ей показалось, что он смеется над ней, и ущипнула его за ребра. Он поймал ее руку и сжал, чтобы она не могла повторить этот жест.

Он повернул голову и серьезно посмотрел на нее.

– Я не уверен, что ты вообще умеешь использовать людей в своих интересах.

Перед открытием салона Доминик и Гийеметта проверяли в зале витрины – все должно было выглядеть безупречно. Гийеметта прекрасно владела английским – это было одной из причин, почему Доминик нанял ее на такую важную должность.

– Гийеметта, – обратился к ней Дом, – что такое… бу-фул? – (Кажется, так. В этом английском одни слоги четкие, другие смазанные, и разобрать нелегко. Особенно если слова произносят губы, прижавшиеся к твоей коже.)

Гийеметта на миг задумалась.

– Бьо-ти-фул? – предположила она наконец. Раскрыла одну из их англоязычных брошюр и ткнула пальцем в описание салона. Ах, оказывается, он знает это слово! Все-таки странно произносятся английские слова…

– «Прекрасный», – Гийеметта склонила голову набок. – Вернее, это означает чуть больше. В английском это слово более выразительное – «восхитительный»…

Дом почувствовал, как нежные, будто мягкий шелк, руки ласкают его кожу.

В отличие от своих верхних коллег элегантная Гийеметта обладала слишком хорошими манерами, чтобы над ним подшучивать, но тут она поспешно стала раскладывать упаковочные мешочки и многочисленные коробочки и лишь изредка бросала на Доминика любопытствующие взгляды. На ее лице с безупречным макияжем заиграл легкий румянец. Вероятно, она догадывалась о ситуации, в какой хозяин мог слышать это слово.

Смутившись, Доминик заторопился наверх.

– Ты используешь меня ради романтического воспоминания о флирте с французом и потом напишешь обо мне в своем дневнике? – спросил в тот вечер Дом, когда он и Жем шли по улице. Она явилась в его салон поздно, когда он уже собирался передать дела в квалифицированные руки своего вечернего заместителя. Он сидел рядом, пока она ела его новое пирожное, и испытывал эротический восторг при виде каждого кусочка, на котором смыкались ее губы. Потом они прогулялись до канала Сен-Мартен. Он любил этот район, занявший место на границе между возвышенной безмятежностью и энергичным протестом, бурлившим на площади Республики. Любил чугунные ограды пешеходных мостов и темную воду канала. Ему нравилось, что уличная жизнь, бары были тут намного ближе к воде, чем на берегах Сены. По берегам канала стояли дома девятнадцатого века, построенные для рабочих; там жили такие же, как он, люди, успевшие купить квартиру до того, как цены взмыли на заоблачную высоту. Ему нравилось думать, что у него есть что-то общее с этими кварталами, изначально предназначенными для людей труда, а теперь явившими свою красоту всем, кто прежде их недооценивал.

Романтическое приключение – максимум, на что он поначалу рассчитывал, и теперь, казалось бы, должен быть доволен успехом. Однако, как это было со многими его амбициями, часть его натуры хотела большего. А другая часть пыталась шлепнуть его по руке, тянущейся к этому большему. Впрочем, учитывая трудное отрочество, он был не слишком чувствителен не только к шлепкам, но и к сильным ударам.

Джейми бросила на него недовольный взгляд.

– Не кажется ли тебе, что ты излишне напорист?

Дом незаметно усмехнулся, довольный собой. Если она только что это поняла, значит, он умело скрывал свою истинную сущность!

Она все-таки что-то прочитала по его лицу и удивленно вскинула брови, но уголки ее губ улыбались. Они смотрели на темную воду, облокотясь на перила невысокого пешеходного моста. Деревья на берегах канала успели покрыться яркой весенней листвой.

– Доминик, я здесь уже три месяца. И я не охочусь за сувенирами.

Три месяца? А в его жизни появилась лишь две недели назад.

– Чей же шоколад ты ела до этого? – ревниво осведомился он. «И это после всех шоколадок, которыми я тебя потчевал», – сказал тогда Сильван. А ведь у него даже нет салона. Если он кормил ее шоколадом, то это было где-то в приватном порядке.

– Мне нравится «Дом ведьм», – внезапно объявила она.

Это заведение держали Магали и ее тетки. Там можно было полакомиться фигурками ведьм из темного шоколада. Еще они утверждали, что могут околдовать всякого, кто проходит мимо. Порой Доминик видел в этом пугающую правду; так, он не мог понять, почему его так привлекает горячий шоколад Магали, если, черт побери, лучший в Париже горячий шоколад делает он сам.

Да, он мог представить себе, что Джейми впитывала там колдовскую атмосферу так же сосредоточенно, как и поглощала шоколад у него в салоне. Как не спеша грызла их ведьм. Проклятье, теперь он жестоко ревнует к шестидесятилетним лесбиянкам и их племяннице! Он покосился на Джейми.

– Тебя ведь не привлекают женщины, правда?

– Что?!

– Ладно-ладно, я просто тебя проверял!

– Боже мой. – Она сказала это смиренно, с легкой опаской или усталостью. – А что, большинство женщин, которым ты назначал свидания, были бисексуальными спортсменками?..