– Мессер, у вас есть предположение? – спросил Дорофеев. – Связь с «Быстрым крачем» идеальна, мы должны его видеть, но судя по тому, что Гастингс рассказывает о погоде, он находится в сотне лиг от нас, не меньше, только на таком расстоянии наш барометр не увидит ураган…

– «Амуш»! «Пытливый амуш»! Вы меня слышите?!

Помпилио поднял руку, призывая всех сохранять тишину, затем медленно подошёл к столу, тяжело вздохнул и взял в руку микрофон:

– «Быстрый крач», говорит «Пытливый амуш».

– Наконец-то! Я уж решил, что потерял с вами связь… здесь жуткие электрические разряды.

– Я отлично тебя слышу, Гастингс.

– Другой голос, – отметил капитан «Крача». – Дорофеев?

– На связи командор Астрологического флота дер Даген Тур.

– Мне очень приятно, мессер.

– Мне тоже, капитан. Расскажи, что ты видишь?

– Очень мало, мессер. Ветер нагнал плотные облака, видимость почти нулевая. Я в грозовом фронте и пытаюсь спуститься ниже, чтобы выйти из него.

– Трясёт?

– Изрядно.

– Ураган будет лютым, Гастингс, приготовься…

Дорофеев нахмурился.

– Вы уж прошли через него, мессер?

– Нет. Но рано или поздно пройдём.

– Может, вы остановитесь, мессер? – предложил командир «Крача». – Я хочу сказать, что нет нужды рисковать «Пытливым амушем», лягте в дрейф на безопасном расстоянии и дождитесь, когда я выйду из фронта.

– Думаю мы так и поступим, Гастингс, именно так.

Несколько долгих секунд радио молчало, слышалось лишь потрескивание разрядов, а затем капитан «Крача» тихо сказал:

– Я слышу вас идеально, мессер, вы должны быть совсем рядом, но вы не видите урагана… Как такое возможно?

– Вижу озеро! – крикнул вперёдсмотрящий.

Крикнул на весь мостик, но Помпилио резанул его столь яростным взглядом, что цепарь прикусил язык. Кира изумлённо выдохнула, глядя на мужа, но сдержалась, ни о чём не спросила. Повернулась к Дорофееву и вздрогнула, увидев, что тот снял фуражку и очень нервным жестом провёл рукой по волосам. И поняла, что эти двое мужчин что-то знают…

– Вы подошли к озеру? – негромко спросил Гастингс. – И у вас нет урагана… – А затем его голос дрогнул: – Мессер, я вас вижу.

– Где?! – Кира машинально повернулась к окну.

– Мессер, я вижу «Амуш», но он… Он далеко внизу.

– Всё так, как должно быть, Гастингс, – очень твёрдо произнёс Помпилио.

– Когда мы успели так подняться? Или…

Белый как мел Дорофеев, отвернулся к окну. Рулевой очень тихо выругался. Вперёдсмотрящий опустился на корточки и сжал в руке медальон святого Хеша. Галилей молча вытащил из кармана плоскую флягу и без стеснения сделал большой глоток бедовки.

И Кира поняла, что случилась беда.

– Мессер, мы поймали Знак?

– Да, Гастингс, – негромко подтвердил дер Даген Тур. – Мне очень жаль.

– Поэтому вы не видите ураган…

– Он только для тебя… – даже у его выдержки был предел, поэтому Помпилио пришлось сделать коротенькую паузу. – Это твой последний ураган, цепарь, прими его с достоинством.

Несколько секунд в эфире слышался лишь треск разрядов, а затем Гастингс тихо произнёс:

– Шиф уже десять минут не отвечает… Я думал, он отлучился к двигателям.

– А что остальные?

– Мне казалось, что я всех отослал… А они здесь…

Дорофеев сжал кулак с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

– Базза, я поняла, что случилось непоправимое, но вы не могли бы объяснить, что именно? – едва слышно спросила рыжая.

– Последние несколько часов мы говорили с мертвецом, адира, – глухо ответил капитан.

– Как такое возможно? – похолодела Кира.

– Шутки Пустоты.

– Но Гастингс говорит…

– Он мёртв, адира, поверьте: капитан Гастингс давно мёртв.

– У вас очень красивый цеппель, мессер, – послышался голос из радио. – Я всегда восхищался «Пытливым амушем» и мечтал им командовать.

– Я видел тебя в походе, Гастингс, ты хороший капитан.

– Я не справился, мессер.

– В этом нет твоей вины, – твёрдо сказал дер Даген Тур. – А теперь скажи, что я могу для тебя сделать?

– Настало время последнего желания?

– Да, цепарь, именно то время.

– Мессер, вас не затруднит позаботиться о моей семье?

– Не затруднит. О родных не беспокойся.

– Это всё, что я хотел услышать… – Последние слова заглушил громкий треск.

– Что у тебя происходит?

– Ураган, мессер, я снизился насколько мог, но ветер очень злой и, кажется, начал крушить несущие…

Снова треск.

На глазах Киры выступили слёзы.

– …боюсь… не продержусь!

– Протяни сколько сможешь, цепарь, – попросил Помпилио. – И говори со мной. Говори, цепарь, не молчи.

– Мне… мне приятно не быть сейчас одному.

А затем раздался грохот.

Даже не треск, а грохот – жуткий, гулкий… в котором затерялся короткий вскрик. Грохот, сменившийся свистом ветра.

Последний ураган капитана Гастингса продолжал бушевать, а «Пытливый амуш» неспешно прошёл меж высоких гор и завис над огромным, вытянутым с юга на север озером.

Помпилио отставил микрофон, потёр пальцами виски, некоторое время молчал, а затем посмотрел Дорофееву в глаза:

– Базза, прошу вас в точности зафиксировать в бортовом журнале состоявшийся разговор.

– Да, мессер, безусловно.

– И отметьте, что… исследовательский рейдер «Быстрый крач» не вышел из Пустоты.

Гибель «Быстрого крача» не повергла, да и не могла повергнуть экипаж «Пытливого амуша» в шок: если ты не принимаешь того, что Знак способен тебя поглотить, тебе лучше не ходить в Пустоту – рехнёшься. И Помпилио, и его люди были опытными цепарями, видели смерть и вблизи, и на расстоянии удара, знали, как умеет шутить Пустота, и принимали её игры философски.

Почувствовали горечь? Да. На мгновение стало тоскливо? Да. Выбило их это из колеи? Нет.

Отдав дань памяти погибшим, Дорофеев повернулся к Помпилио и вопросительно поднял брови:

– Возвращаемся?

Дер Даген Тур помолчал, разглядывая гигантское озеро – единственное, что увидел на планете несчастный Гастингс, – и поинтересовался: