– Нет, но, кажется, знаю, кому это было нужно.

– А про вагон? – спросил Клим.

– Про вагоны, – поправил я его. – Там не один, там четыре вагона, под самую крышу набитые евро.

– И сколько там всего денег? – У Клима аж челюсть отвисла. – Небось целый миллиард?

– Бери больше. Раз в тридцать…

Клим замолчал. Его мозг отказывался перерабатывать информацию про такое количество денег и возможное их применение. Впрочем, мой тоже. Да и сравнить столь огромную сумму было не с чем…

– С такими деньгами можно проблему с бомжами одним махом решить, – наконец высказался Клим.

– Можно, – ответил я. И добавил зло: – Но у владельцев этих денег планы несколько другие…

– Какие?

– Пакость какую-нибудь сотворить для людей. И чем крупнее, тем лучше…

– Да-а, – протянул Клим. – Хреново в этой жизни все устроено. Он, наверное, – Клим возвел глаза вверх, показывая, кого имеет в виду, говоря «Он», – предполагал для людей совсем иную участь. А люди взяли, да и испоганили себе все. Что-то Он там недоглядел. Не продумал.

– Или предоставил людям слишком широкий выбор, – добавил я. – Вот мы и выбрали. И, как всегда, из множества вариантов наиболее худший…

– Все-таки какое дерьмо вся эта человечья порода, – заключил в сердцах Клим и покачал головой.

– Не вся, – возразил я. – Ты – не дерьмо. И я не дерьмо.

– Дерьмо, – не согласился Клим. – Я – дерьмо. И еще какое. Думаешь, если мне удастся выбраться из ямы, в какую я попал, стать богатым, предположим, стану я вытаскивать за собой других? Черта с два! Ну, Пашу – еще может быть. Мы с ним столько прошли вместе, что он мне как брат… Но и все! Став богатым, я начну устраивать сугубо личное благополучие, до остальных мне будет по барабану. И не факт, что я не пожалею милостыни какой-нибудь убогой старушке…

– Не прибедняйся, Клим, – перебил его я. – Мы, в общем-то, ни черта не знаем, что там у нас внутри и на что мы способны. Иногда в нас такое открывается, когда обстоятельства к стенке припирают, что диву даешься. И то, что открывается, необязательно худое и злое…

– Да, зубы заговаривать ты мастак, – по-доброму усмехнулся Клим. – Ты вот скажи: охота на тебя уже началась или еще нет?

– Думаю, началась, – ответил я.

– Понятно. Стало быть, спать нам всем разом нельзя. Охранять тебя будем. Сначала – ты сам себя поохраняешь, потом я, потом Паша. Он у нас все равно раньше всех встает.

– А может, не стоит?

– Стоит, стоит. Нам с Пашей вовсе не улыбается обнаружить тебя поутру с перерезанным горлом. Да и самих себя до кучи…

Я посмотрел на Пашу. Он молча кивнул.

– Как скажешь, Клим, – произнес я с нотками благодарности в голосе.

Клим тоже молча кивнул. А потом сказал:

– Все, укладываемся. Разбудишь меня через три часа…

– У тебя сотовый звонит…

– Что? – Я открыл глаза и увидел склонившееся надо мной лицо Клима.

– Сотовый телефон, говорю, у тебя звонит, – повторил Клим.

Теперь и я услышал дребезжание «мобилы» и вытащил ее из кармана. Номер не определялся. Но я все же решил изменить своей привычке и ответить на вызов:

– Да?

– Я от нашего общего знакомого, с которым ты вчера пил коньяк, – послышался незнакомый мужской голос. – Жду тебя через час в продуктовом магазине «Симпекс Трейд» в начале Бутырского Вала…

– Хорошо, я приду, – ответил я, но трубка издавала уже частые гудки.

– Мне пора, – повернулся я к Климу.

– Еще придешь? – спросил он.

– Не знаю.

– Может, помочь чем надо?

– Пожалуй, – задумчиво ответил я. – Слушай, Клим. Я когда вчера дежурил, то подумал, что тот, кто режет вашего брата, может быть таким же ряженым бомжом, что и я. Пошукай среди своих: не прибивался ли к вам какой-нибудь новенький? Седьмого или восьмого мая. Лады?

– Лады, – пообещал Клим. – Пошукаю.

– Хорошо. Значит, я еще к вам зайду.

– Ты это… поосторожнее там, – сказал Клим, протягивая мне ладонь.

– Постараюсь, – сотворил я нечто похожее на улыбку и крепко пожал его ладонь…

В «Симпекс Трейд» я пришел точно через час. Равнодушно прошел мимо отдела безалкогольных напитков, потоптался у мясного отдела. На меня косились, но не гнали. У отдела молочной продукции я пропустил полуслепую старушку, которая шла прямо на меня. Когда она поравнялась со мной, я услышал:

– Выкинь сотовый, через полчаса будь на углу Лесной и Третьей Тверской-Ямской…

Я конспиративно промолчал и даже не проводил старушку взглядом. Потолкался еще с полминуты в магазине, купил пачку молока с половиной булки и вышел. У дверей магазина сбросил незаметно сотовый в урну (конспирация, блин) и потопал по направлению к перекрестку Лесной улицы с улицей Третьей Тверской-Ямской, откусывая от булки и запивая ее молоком.

Когда я подошел к перекрестку, меня обогнал какой-то парень в тенниске и кроссовках:

– Иди за мной.

Дойдя до улицы Александра Невского, мы перешли ее, прошли меж двух высоток, повернули направо, потом еще направо и оказались во дворе родильного дома. Тут парень буквально исчез, испарился, и я остановился в растерянности. Вздохнул. Выдохнул. После чего дверца стоящего против меня авто с красной полосой и надписью на ней «Скорая медицинская помощь» открылась, и меня буквально втащили в салон.

– Сотовый выбросил? – спросил меня плотный седоватый мужчина, который и втащил меня в фургон. Он сидел на боковом сиденье и внимательно меня рассматривал.

– Выбросил, товарищ полковник, – ответил я.

– Смотри-ка, господин тележурналист еще и шуткует, – заметил «полковник» человеку с бритым затылком, что сидел за рулем. – Не понимает, наверное, что под смертью ходит…

– Отчего же, понимаю, – отозвался я.

– И чего тебе тогда неймется? – с интересом посмотрел на меня седоватый «полковник».

– Так за державу обидно, товарищ полковник, – ответил я. – Ну, еще и мир хочу спасти.

– Та-а-ак, – протянул он. – Шустрый, значит?

– Я бы сказал, живо интересующийся.

– Твой живой интерес может закончиться в любую минуту вместе с жизнью, – заметил «полковник».

– А вы? – спросил я.

– Что – «мы»?

– Вы что, никогда не рискуете?

– Случается. Но то – наша служба. А вот ты куда лезешь?

– Такая у меня работа, – в тон «полковнику» ответил я.

– Хорошо, – сказал «полковник». Потом достал прибор, похожий на индикатор-«антижучок» (конечно, это и был «антижучок», просто таких приборов я еще не видел), провел им по мне, начиная от головы и заканчивая подошвой старых кед. Ничего на мне не обнаружив, он удовлетворенно хмыкнул. В это время к «мерсу» подошла уже знакомая мне старушка и стукнула в стекло со стороны водителя. Тот приоткрыл окно и вопросительно посмотрел на нее: