– Чего тебе, старая?

– На хлебушек не подашь, милок? – протянула к нему отнюдь не суховатую, а вполне мясистую ладошку старушка.

Водитель с бритым затылком усмехнулся, пошарил в карманах и достал десять рублей.

– Ты что, издеваешься надо мной, милок? – едва не басом возмутилась «старушка». – Чего я на твою десятку-то куплю? На нее теперь и пол-литра молока не купишь…

– Ладно, говори, что сказать хотела, – тихо произнес водитель.

– Не скажу ничего, покуда на хлебушек и молочко не дашь, – заупрямилась «старушка».

Водитель снова пошарил в карманах и достал бумажку в пятьдесят рублей:

– На-а, попрошайка старая.

– За попрошайку взысканием ответишь, – предупредила «старушка».

– Ладно, говори уже, – раздраженно повторил водитель.

– Нет за ним «хвоста», – сказала старушка. – Все чисто… – И добавила уже старческим дребезжащим голосом: – Спаси тя Христос, милок. Дай бог тебе здоровья и всяческих благ, а тако же супружнице твоей, деткам твоим и прочей домашней живности…

– Да ступай уже, ступай, старая карга, – не дал договорить старушке водитель и закрыл окно.

Затем обернулся к «полковнику»:

– Вот еще один шуткарь… Говорит, он чист.

– Я слышал, – ответил тот и наклонился ко мне: – Говори все, что тебе известно по этому делу…

– По какому делу? – спросил я и посмотрел на «полковника», скосив глаза к переносице. Когда я так делаю, то сильно начинаю походить на придурка. В смысле на полного дебила, у которого мозгов с гулькин… нос.

Полковник то ли хрюкнул, то ли хмыкнул. Вслед за ним что-то буркнул водитель с бритым затылком.

– По такому: что тебе известно об этих четырех вагонах с евро? – повторил седоватый плотный «полковник».

– Да ничего особенно не известно, – сказал я. – Кроме того, что эти евро кому-то принадлежат, кто не хочет «светиться». А вы не знаете, кто владелец этих денег, товарищ полковник?

– Говори все, что тебе известно, – повторил «полковник».

– Говорю же, – произнес я. – Стоят эти вагоны на запасных путях к западу от здания вокзала, невесть сколько времени, на третьей линии за товарными и пассажирскими вагонами, пришедшими в полную негодность. Месяца три точно стоят… – Я посмотрел на «полковника» и добавил: – Вам, надо полагать, лучше меня известно, сколько они там стоят…

– Дальше, – пропустив последнюю фразу мимо ушей, потребовал «полковник».

– Вагоны эти стоят как бы неохраняемыми, чтобы не привлекать к ним внимания, хотя, конечно же, за ними пристально наблюдают некие личности. Наверняка есть видеокамеры как внутри вагона, так и за его пределами. Фиксируют всех тех, кто приближался к этим вагонам или заходил в них, после чего незаметно и быстро устраняют свидетелей. Надо полагать, что устранение производят наемные убийцы, нанятые местными эмиссарами некой могущественной организации, замышляющей провокацию против России и ее граждан. Кстати, столько же, может, чуть меньше евро находится в грузовом «Боинге», который стоит с декабря две тысячи одиннадцатого года в лондонском аэропорту Хитроу. Как о происхождении этих денег, так и о владельце тамошним властям ничего не известно. Но я полагаю, что деньги в «Боинге» в Лондоне и деньги в четырех товарных вагонах в Москве – звенья одной цепочки. Вполне допускаю, что где-нибудь в Нью-Йорке, Вене, Берлине, Париже, Риме, Токио… не знаю, в Киеве еще может, в Праге, в каком-нибудь ихнем закутке – брюхе самолета, вагонах, пароходном трюме, автомобильных фурах – лежат и ждут своего часа двадцать миллиардов евро. И вполне возможно, что та внешняя сила, о которой я упомянул, готовит заговор не только против России, а и против ведущих мировых держав, чтобы дестабилизировать обстановку на всей планете. А затем прийти к власти, поскольку она и есть конечная цель этой силы…

– Откуда про «Боинг» знаешь? – спросил «полковник».

– Знаю, – просто ответил я.

– Он еще и аналитик, – заметил «полковник» водителю с бритым затылком и снова повернулся ко мне: – Ладно, давай вернемся к нашим баранам. Что тебе еще известно про вагоны с евро? И как они обнаружились?

– Седьмого мая бомж по кличке Сэр обнаружил четыре бесхозных вагона и вскрыл один из них. Оказалось, что вагон под завязку набит пачками евро. Сэр затарился деньгами, часть припрятал и рассказал о вагоне своему корешу по имени Виталик, с которым они были из одной компании бомжей. Того же числа они уже вместе снова залезли в вагон и набрали денег столько, сколько могли унести. Начали усиленно тратить, что не осталось незамеченным. После майских праздников эта информация стала известна мне. Наша телекомпания заинтересовалась: откуда у бомжей новенькие евро? Да еще в таких количествах? Я решил выяснить происхождение этих евро. Внедрился в среду бомжей и…

– Что значит внедрился? – перебил меня «полковник».

– Ну, стал одним из них.

– То есть живешь с ними, кушаешь, спишь? – удивленно спросил фээсбэшник.

– Да, – кивнул я. – Я внедрился в среду бомжей и выяснил, что один из двоих бомжей, а именно Виталик, убит. Ему перерезали горло и засунули в рот стоевровую бумажку. Сэр, мужик более опытный и тертый, в настоящее время пока благополучно скрывается. С такими деньгами можно скрыться и от этой международной мафии. Только вот не знаю, насколько долго это у него будет получаться… Кроме них, о вагоне прознала одна бомж-дама по имени Любка из Краснодара и рассказала о нем своему бойфренду Михееву по кличке Михей. Они тоже залезли в тот вагон и набрали евро, сколько могли унести. Стали тратить и попались на глаза старшему участковому уполномоченному капитану Лакшину, участок которого находится в Центральном округе Москвы, в Тверском районе поблизости от Белорусского вокзала. Лакшин привел их в свой участковый пункт на Новослободской улице, произвел досмотр и нашел у них пачку евро. После чего узнал, откуда у них такие деньги…

– И решил тоже поживиться, – произнес за меня «полковник».

– Так точно, – ответил я. – И не просто поживиться, а начать с помощью этих евро новую жизнь. Он взял два баула, нашел вагон с евро, набил баулы деньгами и задумал свалить из Москвы в Краснодарский край. Но был зарезан ночью, когда уже собирался ехать на вокзал. Точно таким же образом, как был зарезан бомж Виталик: Сан Санычу Лакшину тоже перерезали горло и засунули в рот купюру в сто евро. Точно так же были убиты Любка из Краснодара и Михей. И парень по кличке Космос, который не внял запретам и сунулся в этот вагон. Расследования об этих смертях бомжей не велось, и их всех похоронили на кладбище бомжей, что находилось на пустыре за заброшенными складами. Но когда я заикнулся о том, что знаю про кладбище, так в ту же ночь его закатали под бетонные плиты…

– А кому ты «заикнулся» об этом кладбище? – хмуро посмотрел на меня фээсбэшный «полковник».

– Майору юстиции Чухонцеву, заместителю начальника следственного отделения линейного отдела станции Москва-Белорусская. И когда на следующий день я разговаривал с начальником линейного отдела станции полковником Вересковым и начальником отдела информации и общественных связей Управления на транспорте полковником Носовой, они уже напрочь отрицали наличие такого кладбища. Ведь к моменту разговора кладбища и правда уже не было…