– Костя, ты слышишь, что говорит наш известный тележурналист? – спросил водителя «полковник».

– Слышу, – отозвался Костя.

– И у тебя есть доказательства, что кладбище было, а теперь его нет? – поинтересовался мой седоватый собеседник.

– Есть, – просто ответил я.

– Поделишься?

– Поделюсь. Скоро вы увидите передачу, где будут кадры с этим кладбищем. Ну и кадры того, как его закатывали в бетон с последующим результатом. Вы просто перепишите эту передачу, и все, – добавил я.

– Нет, – посмотрел на меня «полковник». – Не получится.

– Почему? – спросил я, уже ожидая подвоха или даже неприятности, что и не замедлило сказаться.

– Потому что никакой передачи не будет, – спокойно произнес «полковник». – Ни про исчезнувшее кладбище бомжей, ни про вагоны с евро тем более. Ты меня понимаешь? – в упор посмотрел он на меня. – Твой шеф уже в курсе этого.

– Но почему? – спросил я, соображая, как мне быть в такой ситуации. Ведь если эти «авторитетные» ребята, что были со мной в машине, говорят, что никакой передачи не будет, ее и не будет…

– Потому что это секретная информация государственной важности, разглашать которую никто из нас не имеет права, – ответил «полковник» и добавил: – В том числе и ты…

– Ну, про вагоны с евро – мне понятно, эта информация не для всех ушей. Но вот при чем здесь кладбище бомжей, я не совсем понимаю…

– При том, что твои бомжи напрямую связаны с этими вагонами с евро. А чего ты улыбаешься? Не веришь, что передача твоя не выйдет в эфир?

«Полковник» пристально посмотрел на меня, не понимая, чему это я так радуюсь. А я в это время корил себя за то, что не смог сдержать свои эмоции. Ведь он, сам того не ведая, подсказал мне единственный выход из сложившейся ситуации, произнеся фразу, что «твои бомжи напрямую связаны с этими вагонами с евро». Именно так, господин «полковник». Связаны напрямую. Ура! Теперь я определенно знаю, что мне делать…

– Нет, в этом я как раз не сомневаюсь, – посмотрел я прямо в его серо-голубые глаза.

– А что тогда ты так загадочно лыбишься?

– Да проблем меньше, – как можно более непринужденно ответил я. – Я уж и сам понял, что орешек этот мне не по зубам.

– Ну, еще и «очко», поди, жим-жим? – обернулся ко мне Костя.

– Верно, товарищ Костя, которого на самом деле зовут иначе. «Очко» у меня и правда не железное. И дорого мне, как память.

– Ну вот, я же говорил, – сказал Костя, обращаясь к «полковнику». – Все они такие, журналисты-общественники. На словах – бесстрашные бойцы, а на деле оказывается – пшик с маслом…

– Ну, не надо так-то уж, – укорил «товарища Костю» седоватый сотрудник уважаемой службы. – Господин Русаков не единожды уже зарекомендовал себя как бесстрашный тележурналист. Ты забыл, как он выступил наживкой в деле раскрытия убийства актера Игоря Санина? Не побоялся. И раскрыл преступление. А ведь его едва не убили…

– Так я не его конкретно имел в виду, а всю их братию в целом, – тоном, мало похожим на оправдывающийся, произнес Костя.

– Профессия журналиста очень нужна и важна, – промолвил наставническим тоном «полковник». – А иначе как наши люди узнают, что происходит в их городе, стране, мире?

– Правда, есть вещи, которые простой обыватель не узнает никогда, – в тон ему сказал я. И добавил: – Но это делается исключительно в интересах страны и, конечно, самих обывателей.

– Абсолютно верно! – согласился со мной фээсбэшник. – Итак, вы, Аристарх Африканыч, оставляете это дело и переключаетесь, скажем, на проблему нескончаемых пробок в городе. Ведь это крайне актуальная тема, не правда ли?

Ничуть не удивленный переходом на «вы», показывающим, что между нами стоит теперь явно непреодолимая дистанция, я кивнул и ответил:

– Пробками в городе у нас многие занимаются, так что наш телеканал вряд ли пополнит число этих многих… Но вы правы. Тема четырех вагонов евро для меня неподъемна. Конечно, жаль, что вместе с ней попадает в категорию запрещенных и тема ликвидированного за одну ночь кладбища бомжей, но ведь против вас не попрешь, верно?

– Я искренне рад, что у нас с вами полное взаимопонимание, Аристарх Африканыч…

– К тому же, возможно, что меня и не убьют, – бодрым тоном добавил я.

– Да господь с вами, – откинулся на спинку сиденья «полковник». – Передачи не будет, про вагоны знает уже столько народа, что всех не переубиваешь… А от дальнейшего расследования вы отказываетесь. Ведь отказываетесь?

– Да, – честно признался я, уже не собираясь прямо или косвенно выпытывать у «полковника», откуда пришли эти вагоны, есть ли на них документы, что в этих документах, кто официальный хозяин денег и кто конкретно оплачивает стоянку этих вагонов. Все равно не скажет. Или начнет мне заливать про «иранский след», миллиарды покойного Саддама Хусейна или Муаммара Каддафи. Нет уж… Пусть все эти басни седоватый плотный господин из ФСБ прибережет для репортеров «Комсомолки»… К тому же я прекратил расследование. Не потому, что обещал этому фээсбэшнику, а потому, что уже имею готовое решение, как мне поступить дальше…

– Ну, вот, – удовлетворенно заключил «полковник». – За что же вас убивать-то?

– А за что перерезали горло бомжам Виталику, Михею, Космосу, бомж-леди Любке из Краснодара и славному старшему участковому уполномоченному капитану полиции Сан Санычу Лакшину? – задал я ему почти риторический вопрос.

– Ты что, лазил в тот вагон? – снова перешел на «ты» фээсбэшник.

– Да, лазил. И эти блоки евро на поддонах видел собственными глазами. А все, кто был в этом вагоне, кроме Сэра, уже мертвы… Они убивают, чтобы скрыть информацию об этих вагонах, всех, кто к ним подходил, не говоря уж о тех, кто был внутри и поживился их содержимым. Бомжи туда уже не суются именно под угрозой смерти. Поскольку знают, что от ножа киллера им не уйти…

– Ладно, – после недолгого молчания произнес «полковник». – Мы подумаем, как уберечь вас от преждевременной кончины. Присмотрим за вами на первых порах, а там – видно будет… На этом, господин Русаков, позвольте считать нашу встречу завершенной. Смею надеяться, что мы с вами обо всем договорились…

Я открыл дверцу «неотложки» и вышел из машины. Недалеко от меня стоял молодой парень и смотрел на окна родильного дома. Когда в одном из окон появилась женщина с «конским хвостиком» на голове, он просиял и что есть мочи заорал:

– Кто?

Женщина выставила лицо в форточку и крикнула:

– Сын!

Парень подпрыгнул на месте и посмотрел на меня:

– Ты понял? Сын!

– Поздравляю, – сказал я.

«Неотложка» отъехала, а парень продолжал орать, выясняя вес и рост сына. Я же отправился домой.

Устал я от всего этого. Конечно, дома меня могут ждать, но ведь «полковник» обещал, что за мной присмотрят. По крайней мере, на первых порах. Так что, наверное, можно не бояться, что меня прикончат дома или где-нибудь по дороге.