— Да катись ты, менеджер херов... — И Лешка выпивает полный стакан.

Камера медленно отъезжает, и вся эта сцена непотребного Лешкиного запоя оказывается заключенной в рамки Небесного дисплея белоснежного монитора Пункта Наблюдения за Земными страстями в...

Очень были взволнованы взрослые ангелы!

— Справишься? — спросил Председатель Ученого Совета ангелов у маленького Ангела.

— Я постараюсь. Я к ним уже очень привык. — Маленький Ангел подумал и честно добавил: — Теоретически.

— Теперь, пожалуйста, попробуй им всем помочь практически, — сказал Главный ангел. — Потому что я совершенно не убежден, что его бабушка сможет попасть к этому... Ну, как его?

— К Брежневу, — подсказал кто-то из ученых ангелов.

— Да, — сказал Главный ангел. — На тебя, малыш, надежды у нас гораздо больше. Лети!

— Я готов, — просто ответил маленький Ангел.

— Лети, мой мальчик. Отваги тебе и мужества!.. — Голос у старого Ангела-Преподавателя дрогнул, и он высморкался в носовой платок.

Маленький Ангел улыбнулся ему, взмахнул крыльями и...

... ПРОСТО ИСЧЕЗ!!!

А потом экран начнет затягиваться молочно-белым туманом, в котором и растворится все, что мы видели до сих пор...

Но не надолго. Еще через три-четыре секунды эта белесая мгла разойдется и мы снова окажемся в...

— Таким образом я и оказался на Земле, — послышался голос сегодняшнего, уже взрослого Ангела. — Чаю хотите, Владим Владимыч?

В.В. приподнялся на локте, с упреком посмотрел на Ангела:

— Вы обещали мне после пробуждения совсем иное...

— Джин, — тут же подтвердил Ангел. — Со льдом. Он уже перед вами. Как заказывали.

Ангел сделал приглашающий жест рукой и показал на прекрасный широкий стакан с джином и кубиками льда, стоящий на столике.

— Я просто подумал, что потом вы захотите еще и чаю.

— Захочу. Но сначала, вместе с джином, я хотел бы услышать о ваших первых практических ангельских шагах по спасению человечества...

— Ну уж дудки! Некоторые Ангелы тоже имеют право на отдых. Вы думаете, мне так уж легко вытаскивать все эти истории из Прошлого и показывать вам? Одновременно — сотворяя для вас джин, яблоки, чай и бутерброды с севрюгой, — сказал Ангел.

— Нашли чем попрекнуть! Подумаешь — пара паршивеньких бутербродиков...

— «Паршивеньких»! То-то вы их стрескали в одну секунду!

— Ангел! Не торгуйтесь. Завлекли меня в эту историю, а теперь торгуетесь, как старая киевская эмигрантка на мюнхенском субботнем фломаркте!

— Я не торгуюсь, — сказал Ангел. — Я пытаюсь отстаивать свои конституционные права на отдых. Ваши перемещения из Сегодняшнего в Прошлое и из Прошлого обратно в Сегодня даются мне не так уж легко. Имею я право на передышку?

— Имеете, имеете, — проворчал В.В. и отхлебнул немного из стакана.

Посмотрел на плавающие в стакане кубики льда и улыбнулся:

— Много лет назад читал повесть в модном тогда журнале «Юность». Там было одно забавное описание. В то время виски, как, впрочем, и джин, считалось напитком отрицательных персонажей. И вот один из таких зарубежных гадов в той повестухе пил... Вслушайтесь, Ангел! Цитирую дословно: «...пил желтое, мутноватое виски из стакана, на дне которого плавали кубики льда...»

— Ничего себе! — удивился Ангел. — Оригинально...

— Я допускаю, что автор этого сочинения мог не знать, что такое виски. Эта гадость в советские времена была положена только заграничным мерзавцам. Поэтому правоверный автор и обозвал виски — «мутноватым». Это мы ему простим. Но вот каким образом кубики льда у него «плавали на дне стакана» — ума не приложу! Нанести такой силы удар по начальной физике шестого класса средней школы даже тогда дано было не всякому!

— Действительно, очень мужественный литератор, — чуточку устало проговорил Ангел.

В.В. вгляделся в Ангела, бодро спросил:

— Отдохнули?

— Не совсем, — признался Ангел.

— Ну, знаете ли!.. — возмутился В.В. — Я тут, можно сказать, выступаю в роли коверного клоуна — заполняю паузы разными баечками, даю вам возможность передохнуть, а вы, понимаете ли...

— Не склочничайте. Не превращайте купе спальиого вагона фирменного поезда в филиал коммуналки!

— Вам-то откуда известно про коммуналки?! — удивился В.В.

— Нам еще в Школе ангелов читали курс истории нашего быта. Давайте сделаем так: я пока кое-что расскажу вам своими словами, а когда очухаюсь окончательно, покажу вам, как все это происходило в дальнейшем. Хорошо?

— Вещайте, — милостиво разрешил В.В. и немного выпил.

— Начну сразу с признания. Я был готов почти ко всему, кроме Лешкиного пьянства! А известие о гибели деда, о самоубийстве Вани Лепехина и то, что ближайшие годы младший брат Толик будет отбывать срок заключения в колонии усиленного режима, — подействовали на Лешку буквально разрушительно. Он стал пить много и безобразно... А мы этого никогда в Школе ангелов-хранителей и не проходили! Наверное, «Спасение от алкоголизма» входило в программу старших классов. Я был в отчаянии! Естественно, никто не запрещал мне консультироваться с Небесами, но... Сами понимаете — один раз запросишь наш «Отдел Человеческих Пороков», другой, третий... Никто не откажет в совете и помощи. Но после третьего запроса меня попросту отзовут Наверх и пришлют на мое место другого. Или вообще не пришлют никого. И тогда Лешка погибнет... А я из века в век буду влачить жалкое Заоблачное существование. В лучшем случае — дежурным ангелом на подсмотровых мониторах, а в худшем... Короче. Я пытался оградить Лешку по мелочам, а сам мучительно искал возможности хоть как-то вывести его из этого чудовищного состояния. Не скрою, мне очень помогал Гриша Гаврилиди — сам того не ведая...

— Стоп, Ангел... Вы сказали, что помогали Лешке по мелочам. Как это выглядело? В чем заключалась именно ваша помощь?.. — спросил В.В.

— Как бы вам это объяснить, Владим Владимыч... Ну, например... Ай, на фиг я вам буду все это рассказывать?! Смотрите сами!

Строится большой западногерманский город. Но прежде чем строить новое — ломают старое, уродливое, поспешное, послевоенное.

Разгребаются горы мусора, отправляются на свалки обломки перекрытий, стен, битая черепица, сгнившие доски бывших полов, изъеденные ржавчиной водопроводные трубы...

Вручную грузятся самосвалы, расчищается будущая строительная площадка.

Тридцать поляков, албанцев, югославов, турок, русских и евреев вламывают под палящим солнцем. Измученные, грязные, измочаленные дикой усталостью люди...