И опять приходил, поддерживал компании, исчезал, говорил – работа, еще один клуб, но женское сердце уже ощущало неладное. Лиза сердилась, то молчала, то выговаривала Ему дома, чтобы не устраивать семейные сцены на работе, но получала в ответ только грубость. Куда девался тот влюбленный, который мчался к ней по ночам из соседнего городка и горел желанием сделать из нее не любовницу, а жену? Добился своего и остыл. Но зачем же тогда все это было?!

Лиза ругала себя за то, что поспешила с оформлением брака, что так быстро забеременела, что бежать ей, собственно, и некуда. Как-то она позвонила Ирине и проговорила с полчаса. У нее не выходило из головы сказанное на свадьбе о московской доченьке, хотелось расспросить, как она решилась удрать от мужа, до какого предела терпела, да и, собственно, как смогла сбежать, да еще и с ребенком? Вообще-то, Лиза была довольно терпеливой. Но в минуты отчаяния за себя не ручалась. Не знала, сколько еще унижений сможет вытерпеть за теплый угол в богатом доме и за смену статуса «хостес» на «жена».

Однажды в клубе вдруг появилась с клиентом Лиля. За своими переживаниями Лиза как-то и забыла об этой девочке, от которой не услышала тогда в машине ни слова. Лиля тоже ее узнала и кивнула дружелюбнее, чем в прошлый раз. Не то чтобы Лизе хотелось общения: будучи уже в середине срока беременности, она ужасно уставала от ночной работы, шума, дыма, стояния на ногах, но почему-то захотелось расспросить, откуда эта девочка родом и как ей работается в другом клубе.

Выбрав свободную минуту, новые знакомые вышли в дамскую комнату для персонала и присели поговорить. Перекинулись общими фразами о родине, о погоде и клиентах, а когда из комнаты вышла танцовщица, которая поправляла макияж, Лиля тихо и быстро заговорила:

– Мое имя – Оля, и ни в каком я не в клубе работаю. Я живу и «работаю» в борделе твоего дорогого мужа, куда эти скоты, – она кивнула на двери, – приходят из клуба. То ли в сопровождении ваших девушек, когда кто-то из них хочет подработать, то ли просто к нам, ткнув пальцем в фото в альбоме или назвав чье-нибудь имя.

Лиза открыла рот и так и замерла, захлебнувшись тем, что хотела сказать. Она смотрела широко открытыми глазами на девушку, почти девочку, худенькую, высокую, с короткой растрепанной стрижкой, непохожей на ухоженные прически соблазнительниц, и ее начинало понемногу трясти. Сначала задергалось веко на левом глазе, потом вздрогнули плечи, по бедрам пробежали мурашки: она сидела, словно оцепеневшая, а в голове безумным калейдоскопом проносились разные события, моменты, стоп-кадры, на которые она в свое время не обратила внимания.

– Ты давно из дому? – проскрипел ее сдавленный голос.

– Без малого год.

– Сколько ж тебе лет?

– Семнадцать, – прошептала Оля, осторожно глянув на дверь.

– Но… но как же?! – Лиза еще больше округлила глаза, а потом прищурила их, задавив веками слезы, уже готовые выкатиться наружу.

Она прикусила нижнюю губу и замерла в кресле, держа руку на животе. И вдруг там, внутри, что-то шевельнулось, чуть сильнее, чем было уже несколько раз ею замечено. Женщина хватанула ртом воздух, встревоженно взглянула на Олю и положила другую руку на живот.

– Скоро тебе? – сама едва сдерживая слезы, спросила девушка.

– Да еще четыре месяца.

– Так что ж он, сволочь, тебя тут припахивает по ночам?! Богач гребаный! Пусть бы уж нас мучил – так мы тут товар, а ты ж вроде жена…

Услышав шаги за дверью, Оля одним прыжком оказалась около зеркала и начала подкрашивать губы, а Лиза так и осталась сидеть в кресле, обхватив руками уже хорошо заметный живот.

– Лилька, тебя уже клиент ищет, – сообщила, входя, одна из девушек, – сердится, говорит, зачем надо было в клуб проситься, чтобы он тут сам сидел? Выгуливает тебя, так и выгуливайся на все деньги! Иди раскрути его, пусть заказывает побольше! Не в кино пришел!

Оля вышла, а девушка взяла сигареты, потом глянула на уставшую беременную жену хозяина, вздохнула и пошла на перекур в другое место.

У Лизы голова шла кругом. Словно пелена спала с ее глаз, и все теперь выглядело иначе. Тот клуб, куда она устроилась через знакомых ее туристического шефа, действительно был ночным развлекательным заведением. Конечно, никакой престижности в работе девушек-хостес не было, но и к интиму их никто не принуждал, разве что иная сама была готова к приключениям и «подработкам» с отдельными гостями, с которыми складывались отношения. А что ж тогда это?! Где она работает на своего чудесного богатого мужа, который держит аж два ночных заведения?! А где-то на полпути между ними есть бордель, который также принадлежит ее мужу, и тянутся туда похотливые мужчины, разогретые в клубе девушками, чтобы добрать эротических впечатлений там, где им не имеют права отказать…

Лиза из последних сил продолжала в ту ночь работать, ей не стоялось на ногах, хотелось сесть, лечь, упасть, свернуться калачиком, зарыться куда-нибудь, как еж в осенние листья, и замереть, заснуть, ничего не слышать и не видеть. А потом проснуться и… чтобы все было по-старому, как когда-то – Киев, мама, папа и она еще маленькая…

Вдруг кто-то ударил ладонью по стойке ее бара.

– Хозяюшка! Мы вас уже покидаем! – громко и нетрезво произнесла Оля, то есть Лиля. – Вот вам от моего друга подарок! Ешьте, землячка, в них много витаминов! – И она протянула гроздь меленьких желтых бананов.

Лиза, словно в замедленной киносъемке, подалась всем телом к этой белокурой девочке с неуместно яркой помадой на губах, уловила нервный блеск ее стальных глаз и вдруг осознала неслучайность и невероятную значимость этой их встречи.

– Спасибо, – ответила она довольно громко и взяла подарок.

Лиза хотела было сказать еще что-нибудь, но понимала, что не нужно привлекать внимание окружающих. Любезно улыбнувшись, она добавила:

– Приходите еще!

Оля нетрезво кивнула и, подхваченная за талию своим неожиданно щедрым «другом», поплыла к выходу.

Уже в машине, когда Лиза ехала домой, вытянувшись на заднем сиденье, она ощутила голод и вспомнила о подарке. Она достала из пакета гроздь бананчиков, отломала один и начала чистить. И вдруг сердце заколотилось в ее груди и, казалось, поднялось к горлу.

На желтой кожуре банана потемневшими точечками было выдавлено то ли шпилькой, то ли зубочисткой: «Спаси меня!»

Они пили на кухне у Игоря и говорили, говорили. Старые друзья, одноклассники. Это с ними случалось и раньше. То коньяк, то водка, то пиво с орешками под футбол или боевичок… Разговоры о былом, о работе, планах, проблемах, о девушках и дамах – не без того. Хотя дома сидели не всегда, чаще – в мастерской у Левушки, но обычно просто бродили по харчевням, клубам, бильярдным, боулингам, выставкам, а иногда даже бывали на концертах. Вместе или по отдельности, с какими-то своими подружками или желая таковых подцепить.

В этот вечер женского общества им не хотелось. Связанные общей тайной, они пытались сложить сколько-нибудь логичную законченную картину того, что случилось за последние три дня, начиная с того мгновения, когда нечистый попутал Игоря кинуться вдогонку за той ненормальной малолеткой. Сложить картину и каким-то образом добиться «четкости изображения». Потому что если отдельные события и выглядели более-менее реальными будничными составляющими пестрой городской жизни, то некоторые «пазлы» были абсолютно из другого измерения.