Мне хотелось обнять ее, но я не стала. Не могла.

Все внутри болело, горело и жаждало этого. Именно поэтому мне нужно было держаться подальше. Я не могла ворваться в ее жизнь, зная, что не смогу остаться. Все равно что посадить, поливать семя, позволить ему нежиться под солнечными лучами и расти, а потом вырвать с корнями. Я знала: Луна, как и я, привязана к нестабильному человеку, который мог завтра же отнять ее у меня, если бы захотел. А кто знает, чего Трент Рексрот хотел? Он был как неразрешимая головоломка, облаченная в божественный костюм.

– А знаешь что, Микроб?

Луна кивнула, позволяя мне завернуть ее в одеяло, как буррито, подоткнув края под ее телом в надежный кокон. Так я делала для Тео, в те редкие моменты, когда он мне позволял.

– Мне сегодня было очень весело. Надеюсь, тебе тоже.

Она кивнула, и я улыбнулась ей. Быть может, в комнате было слишком темно, чтобы она могла увидеть выражение моего лица, но то, что она сделала дальше, повергло меня в шок.

– Мне тоже.

Хрипло. Тихо. С придыханием, словно ветер, ласкающий волны на закате.

Пребывая в потрясении, я заморгала, чтобы скрыть удивление. Луна говорила. Со мной! Я задумалась, говорила ли она время от времени с Камилой и Трентом, но сомневалась в этом, потому что ее кивок стал для него настоящим событием. Мне хотелось вскочить и позвонить ему, но нужно было вести себя как ни в чем не бывало. Волнение лишь напомнило бы ей о том, что она другая.

– Ты так говоришь, потому что я кормила тебя пиццей, поила колой и нарушила все правила твоего отца, – усмехнулась я.

Луна рассмеялась. Я неуклюже встала с кровати и отошла. Никаких поцелуев. Никаких прикосновений. Никакой ласки.

– Спокойной ночи, Микроб.

Ответом мне был едва заметный кивок в темноте. Я включила лампу с «Дашей-путешественницей» возле двери и улыбнулась. Меня устраивает.

Кэти Дежонг заставила меня задуматься о юном Тренте.

О том, как он не верил, что сегодня будет сидеть здесь, есть лобстера (он ненавидел лобстеров), пить импортное вино, живя при этом в Калифорнии (он ненавидел вино), и обсуждать плюсы и минусы рейтинговой системы колледжей (ему было на это насрать).

Именно по этой причине я никогда не ходил на свидания. Это скучно. Конечная цель в виде брака и детей меня не интересовала, а временные связи в виде секса были доступны и без обременительных ухаживаний.

За все время свидания я произнес от силы шестнадцать фраз, но и грубо себя не вел. Проводил Кэти до машины и улыбнулся ей, но не обещал, что позвоню. А когда она потянулась за поцелуем – таким, какие меня никогда не интересовали, я плавно увернулся и подставил щеку.

И свалил оттуда на хрен, а уже ставя машину на подземной парковке, осознал, что даже не мог вспомнить, во что она была одета и какого цвета у нее волосы.

Странное ощущение тревожного нетерпения ухватило меня за яйца, пока я поднимался в лифте. Внезапно мысль о том, что я ушел, оставив своего ребенка в руках едва знакомого человека, показалась мне совершенно неразумной. Все, что я знал об Эди Ван Дер Зи, это то, что она была обманщицей, воровкой и девчонкой, попавшей в беду. Почему я оставил ее без присмотра, наедине с моим ребенком, было загадкой. Я не успел даже вставить ключ в замочную скважину, а уже был на взводе. Когда открыл дверь и увидел, что там происходило, пришел в бешенство.

На кухонном столе стояла коробка из-под пиццы, отчего вся гостиная и кухня пропахли жирной булкой и чертовыми грибами. На стойке остались две банки колы, которые она даже не потрудилась выбросить в помойку. А потом я зашел в гостиную и застал Эди спящей на диване перед моим ноутбуком. Шпионила за мной, конечно, и плевала на то, чтобы это скрыть.

Я подошел к ней и, сунув руки в карманы, стал наблюдать. Смотрел, как поднимается и опускается ее грудная клетка. На светлые волоски ее бровей. На полные, розовые губы и золотистые волосы. На полоски от загара на плечах. На ее веснушки.

– Просыпайся, – велел я, окатив ее ледяным тоном.

Она захлопала ресницами, сперва неторопливо, и села в кресле, лишь когда я подошел ближе и коленом подтолкнул ее руку.

– Привет, – хрипло проговорила она. – Как прошло?

– Ты заказала пиццу, – я проигнорировал ее вопрос. – Моя дочь не ест чертову пиццу.

Но дело было не в пицце. А в ноутбуке. Конечно, на нем ничего не было, потому что всю важную информацию я хранил на флешке, но я сходил с ума оттого, что доверил ей свою дочь, а она в это время пыталась меня нагнуть. Снова. Она оставила Луну без внимания, пока строила из себя хакера?

Происходящая между нами хренотень давно вышла за пределы просторов неадекватности и погрязла в стране конченого психоза.

– Я за нее заплатила, и Луна съела всего один кусочек. Еще я заставила ее съесть болгарский перец и грибы, если это что-то меняет.

Эди зевнула и, потерев глаза ладонями, встала с дивана. Потянулась, демонстрируя длинные конечности. Она была босиком в розовой майке и коротких джинсовых шортах.

– И кола? Серьезно? Опять? – прорычал я ей прямо в лицо.

Я был зол. Чертовски зол. На Мэл и Кэти, на Эди и Луну, на Вал и, черт возьми, на всех женщин, которые были сложными существами. Я изо всех сил старался держаться от них подальше, но казалось, что они были повсюду.

– Господи, Трент, я почистила ей зубы. Это исключительный случай, и я подумала, что мы можем побаловаться. По-настоящему побаловаться. Какого ж черта!

Она бросилась в другую часть комнаты и, сев на пол, принялась обувать ботинки. Я хотел, чтобы она убралась отсюда. Во всяком случае, мне так казалось.

– И наконец, что не менее важно – мой компьютер? Ты серьезно, что ли? Это вообще какое-то дно.

– Мы смотрели видео на YouTube! – воскликнула она, хватая рюкзак и торопливо поднимаясь. – Боже!

– Видео на YouTube. Конечно, – я выдавил смешок, вытащил бумажник из заднего кармана и достал деньги, чтобы с ней расплатиться. – Не ты ли мне говорила, что не надо пудрить мозги?

– Я не пудрю тебе мозги!

Я сунул ей перевязанную резинкой пачку денег и прорычал ей в лицо:

– Уходи.

– Эй, погоди… – она поспешила за мной в комнату Луны.

Деньги упали на пол. Она даже не удосужилась их поднять.

– Луна говорила.

Я резко обернулся, нахмурив брови.

– Эди… – предостерег я.

Если она снова мне лжет, я это так не оставлю. Эди стояла, теребя и дергая край кофты, но глаза ее были полны отваги и решимости. Она не отвела взгляд.

– Говорила! Когда я укладывала ее в постель. Я сказала ей, что весело провела сегодня время, и она ответила «я тоже» – очень тихо, но я услышала, Трент. Я лишь хотела, чтобы Луна не чувствовала себя как робот или объект жалости. Мы ели вредную еду и смотрели телевизор, нарушив время отхода ко сну. Мы нарушили правила, и с ней ничего не случилось. Более того, я уверена, она весело провела время. Возможно, это поможет ей пережить следующую неделю, полную сеансов психотерапии и отца, который относится к ней, будто она в безвыходном положении.