Эдин понимал, что нужно уйти, но на него как столбняк напал — кажется, и пошевелиться было трудно.

Якоб и Милда обычно не ссорились. Во всяком случае, он не слышал.

— Что, не сметь?.. — Якоб заговорил тише, но металла в его голосе прибавилось. Лучше бы кричал… — Не сметь? Да я сейчас посмею тебе всыпать, неделю не сядешь, девочка. Только плясать будешь.

Милда громко всхлипнула.

— Таковы мужчины, понимаешь? Играть с ними — играть с огнем, потом не жалуйся. Не стоит нам делать авансы просто так! И не слишком рассчитывай на чье-то благородство — не у всех его столько, чтобы хватило и на тебя! Скажу больше, редко у кого его столько!

— Какие авансы?!

— А делать их и не догадываться об этом — двойная глупость, достойно лишь юных дур, за которыми глаз да глаз нужен. Да Бик будет счастлив тебя продать, а потом искренне поклянется, что ты сама хотела! И это будет даже не ложь! В этот раз он удержался, моя ему благодарность. А в следующий? Хочешь рассчитывать на благородство — у тебя на лбу должно быть написано, что ты леди и этого достойна. И веди себя соответствующе!

— Я ни разу не леди. Ты забыл?

— Я о другом говорю. Даже этого не понимаешь? Короче, посмей только строить глазки и взять какую-нибудь ерунду, если меня не будет рядом! Если разрешу — можно.

— А тебе вот я нужна? Нужна, скажи? — Милда опять всхлипнула. — Ты мне тоже серьги подарил. Но я же тебе не нужна!

— Знаешь, что мне нужно? Чтобы у тебя всё было хорошо. Чтобы ты не стала ничьей безделушкой, которую можно купить, а потом прогнать. Мне нужно, чтобы ты была счастливой и гордой! Могу лишь догадываться, что себе воображают юные дуры вроде тебя, но точно знаю, как на это смотрят мужчины, те самые, перед которыми вы крутите юбками! Я выдам тебя замуж и выпью на твоей свадьбе, и пусть тогда твой муж о тебе заботится!

— А ты после этого даже не посмотришь в мою сторону, да?

— Ну почему же? Если муж станет тебя обижать, я его через задницу наизнанку выверну!

Чтобы Якоб говорил такое Милде, он должен быть очень зол. Он всегда был мягок с ней, даже ласков.

— Вот поэтому, Якоб, никто из наших ко мне даже не подойдет, — ответила Милда. — Тебя же все боятся, все цирковые, все, кто тебя знает. Женись на мне сам, а? Не хочешь?

— Глупая девочка, — теперь голос Якоба звучал глухо. — Я старый для тебя. У меня где-то, наверное, есть дочка такая, как ты. А может, и сын. А может, их много — разве я беспокоился об этом?

— Тоже мне причина. Да ты оглянись. Сколько старых лордов, рядом с которыми молодые жены, вторые или третьи. Потому что предыдущие умерли, от каких-то там по счету родов, третьих или шестых, а может десятых! Вот кто безделушки. Хотя нет, не так, они племенные кобылы, их долг нарожать детей, желательно мальчиков.

— Глупая. Ты преувеличиваешь.

— Разве? Ты не женишься на мне, Якоб. Ты сын лорда, а я — циркачка. На нас лорды не женятся, я понимаю. Не такая уж я дура.

— Милда, девочка моя…

— Лучше оставь меня в покое. Я буду жить, как хочу. Как смогу. Я свободная.

— Я тебе уже всё об этом сказал. Ты выйдешь замуж. Законно. И у тебя будет свадьба. И я ещё присмотрюсь к тому парню, если что — не обессудь. Что вы, девчонки, в мужчинах понимаете? А насчет свободы — все правильно, не забывай этого. Если что, если меня рядом не будет, беги в управу любого города. Или лучше в Храм! Свидетельство священника многого стоит. Значит, сначала в Храм, потом в управу. Проси защиты. Оставь мне письмо в Храме или в управе, а лучше и там и там, напиши, что случилось — это на крайний случай. Даже будешь должна Бику — если попросишь защиты, он тебя не продаст.

— За долг меня могут судить и бросят в тюрьму.

— Я тебя выкуплю. До такого и не дойдет, Бик не посмеет. И прекращай возражать мне, девочка.

Милда опять всхлипывала, а Якоб заговорил очень тихо. Но, кажется, они оба успокоились — вот и хорошо. Эдин решил, что сейчас он заглянет в харчевню и купит Вудуду чего-нибудь вкусного и побольше, тот обрадуется. Насколько проще быть медведем, чем лордом, циркачом, королем, министром — да хоть кем, но человеком…

Якоб любит Милду, вот что. Не просто о ней заботится. Он её любит, вот именно так, как надо — не как дочку, к примеру. Но считает себя старым для нее, что ли?

Милда права, это глупости. Вон король недавно женился, он тоже не молодой, а королева Астинна только немножко старше Милды. И если Милде Якоб не кажется старым, в чем проблема? Может, он со временем и передумает? Совсем не плохо было бы. Вот только если Якоб решит уйти из цирка, каково будет Милде?..

— Эй, вы все! Завтра утром снимаемся, в гробу я видал этот город! — проорал снизу дядюшка Бик, которому, видно, так и не удалось раздобыть квиток на работу.

Вечером, когда всё стихло, Якоб нашел Бика в харчевне, не такого уж пьяного. Перед переездом Бик не напивался слишком, и говорить с ним было вполне можно. Даже нужно — тот становился не так замкнут, как обыкновенно.

Якоб спросил себе вина с пряностями и сел напротив. Отхлебнул из кружки — дешевое пойло, но приправленное со знанием дела, то есть, в целом сойдет.

— Послезавтра будем в Арте, — Бик глянул исподлобья. — Надеюсь, начнем работать. Вызовы будешь принимать?

— Как обычно, один бой после представления.

— А больше? Наши последние сборы никуда не годятся. У Аллетера три боя, и никаких отказов!

— Больше — нет. За отказ соллен. Эдин не будет совсем. Ты же и так все знаешь, Бик, зачем спрашиваешь?

Якоб потянулся так, что кости хрустнули, и отхлебнул еще. Согревает, и ладно.

— Навязались на мою голову. Надо или работать, как положено, или вовсе не работать! Соллен за отказ от боя! Так и разориться можно, — прохныкал Бик.

— Надо будет — я заплачу. О чем ты-то переживаешь? — Якоб, улыбаясь, раскачал вино в кружке.

Опять Бик решил с ним поиграть. Ну ладно, если ему хочется….

Обычно после представления, если было разрешение от города, Якоб принимал вызов на поединок от любого желающего — так делали во многих цирках. Бой в день, не больше. Он мог отказаться от вызова, заплатив вызывающему соллен из своего кармана, и делал так дважды за четыре с лишним года. И ни за что не откажется от этого права: по-настоящему рисковать головой имеет смысл лишь ради чего-то стоящего. Удовольствие публики — не та цена.

На поединки обычно набивался полный шатер и заключались пари. Это было выгодно и Бику, и самому Якобу, но…

Но Якобу на выгоду Бика было по большому счету плевать. Своя выгода была ему чуть интересней, но ненамного.

Бик не унимался.

— Эдин ведь парень уже ловкий, меня вон перерос, чего с ним цацкаться? Пусть тоже принимает вызовы. Хотя бы по одному, с тупым оружием — чего такого? На него много желающих будет, мальчишка ведь!