Пройдя к гардеробу, он растворил дверцы и достал две обернутые в белую бумагу коробки, которые положил на кровать. Лори открыла ту, что поменьше, там оказалась массивная золотая цепочка с великолепным каплевидным изумрудом.

Взяв ее в свою левую руку, он поднес ее обручальное кольцо к кулону.

— Мне сказали, что они вместе составят прекрасный гарнитур. — Лори, не в силах вымолвить ни слова от избытка чувств, подняла на него глаза, а он продолжал: — Я не знал, что подарить тебе на день рождения, но на прошлой неделе позвонил ювелир и сообщил, что ему — совершенно случайно — попала в руки эта вещица, и он решил, что она меня заинтересует.

— Какая красота, Алекс, — с трудом произнесла она. Камень у нее на ладони горел темно-зеленым огнем.

— Надо было вручить тебе его пораньше, чтобы ты могла появиться в нем на балу, но я так торопился, что позабыл обо всем на свете. Но утро пока не наступило, так что с днем рождения, дорогая.

Он повесил цепочку ей на шею, и камушек улегся в ложбинку меж ее белоснежных округлых грудей.

— Не забудь про это. — Он указал Лори на другую коробку, гораздо больших размеров.

— О, ты не должен делать мне столько подарков, — запротестовала она.

— Это — свадебный подарок.

Раскрыв коробку и развернув бумагу, Лори обнаружила там любовный кубок. Она приподняла его, глядя, как играет свет в его гранях. Алекс, перегнувшись через нее, легонько щелкнул по краешку, и стекло издало мелодичный звон.

— Это восхитительно, — выдохнула она. — Спасибо, Алекс.

— Мы должны немедленно из него выпить. Говорят, что это добрая примета.

Найдя свой черный халат, Алекс накинул его и вышел, появившись через несколько минут с ведерком со льдом и бутылкой шампанского.

— Подними кубок, — велел он и наполнил его почти до краев пенящимся розовым вином.

Лори протянула кубок ему.

— Нет, сначала ты. Но мы должны держать его вместе.

Взявшись каждый за одну из витых ручек, они приподняли кубок, и Лори поднесла его к губам. Ледяная жидкость побежала по горлу, от пузырьков пощипывало в носу.

— М-м-м, замечательно. Теперь ты, Алекс. — Он тоже выпил, затем снова протянул кубок ей. На этот раз Лори чувствовала на себе его взгляд, наблюдающий поверх кубка за тем, как она пьет, и от выражения его глаз она…

— Держи как следует. Ты же льешь мимо рта. Она опустила глаза и хихикнула.

— О господи, действительно.

Правую грудь пересекала цепочка светло-розовых капелек, но когда она попыталась стереть их, Алекс остановил ее.

— Позволь мне.

Нагнув голову, он слизал капельки, нежно скользя языком по бархатной коже, покуда Лори не застонала, закусив губу, живущее внутри нее желание стало нестерпимым.

— Алекс, — выдохнула она еле слышно.

— М-м?

— Научи меня любить тебя.

— Всему свое время. — И снова он нежно скользил по ее коже, пока ее тело яростно не содрогнулось.

— Нет, я хочу, чтобы и тебе было приятно. — Она проговорила это, задыхаясь, борясь со своим собственным желанием, гладя его по голове.

— Хорошо. — Он перевернулся на спину и распростер руки, в глазах его плясали ленивые смешинки. — Я весь в твоей власти.

Медленно, стыдясь чего-то, она протянула руку и провела ею по его груди, легко касаясь пальцами пушистых темных волос, затем начала ритмично двигать их вокруг его сосков, ощущая ладонью, как они напрягаются.

— Тебе нравится? — осторожно спросила она.

— Возможно. — Лори уловила смех, звучавший в его голосе.

С опаской она двинулась ниже, описывая замысловатые спирали по его животу, восхищаясь при этом мощными мышцами, напрягшимися под тонкой кожей, затем еще ниже, где кончики ее пальцев ощутили мягкие заросли волос, и еще дальше, в пах.

— А это?

— Конечно. — Смеха в его голосе больше не было.

— А это? — прошептала она.

Алекс застонал.

— Ты, маленькая ведьмочка, прекрати же немедленно. Сегодня вся ночь принадлежит только мне.

Но Лори, чувствуя, как в глубине ее закипает неудержимая радость от осознания своей власти над ним, лишь дерзко улыбнулась, скромно потупив глаза, покуда он с очередным воплем побежденного не накинулся на нее.

И они попали в ураган страсти. Он ревел над их головами, подхватывал их, швырял из стороны в сторону, затем кидал вниз, словно поломанных кукол, и они лежали, разбитые и опустошенные, в объятиях друг друга.

Уже светало, когда Лори очнулась. Комнату наполнял неясный полупрозрачный свет, какой бывает лишь на границе дня и ночи. Алекс, приподнявшись на локте, наблюдал за ней. На ее щеках еще не высохли слезы восторга и боли. Алекс осторожно вытер их кончиком пальца.

— Ах, Алекс, — голос ее задрожал.

Он ничего не сказал, лишь озорно улыбнулся ей, отчего внутри у нее все болезненно сжалось, и вновь обвил ее руками. На этот раз он действовал медленно, сладострастно, его оружием были лишь губы и руки. Кровь в жилах Лори превратилась в тягучий мед, приторная сладость струилась по ее телу. Голова ее металась по подушке; вновь и вновь она невнятно повторяла его имя, но когда попыталась привлечь его к себе, он одной рукой удержал ее за запястье, другой продолжал атаку на ее чувства, которые более не принадлежали ей.

Раз за разом он доводил ее до грани потери сознания, но каждый раз, когда она молила взять ее немедленно, он убивал ее; заглушал ее протесты своим ртом, нежно заставляя замолчать, успокаивал, возвращая к жизни от той последней грани. Плоть ее трепетала и содрогалась под его прикосновениями, она лежала, беспомощно распростертая, а он вновь и вновь зарождал в ней этот медленный сладостный водоворот чувств, заставляя забывать о боли. И Лори, наполненной тягучим жаром, казалось, что она — лишь пузырь из расплавленного стекла, который руки мастера доводят до все большего совершенства.

И когда наконец Алекс овладел всем ее телом, на этот раз с намеренной бесконечной медлительностью, она зашлась в диком протяжном вопле. Ничто в этом мире, знала она, никогда не будет прежним, ибо Алекс разбил ее на мельчайшие осколки, расплавил и переделал, и теперь она — совсем другая.

Прости меня, что я лишил себя удовольствия видеть твое пробуждение. На сегодняшнее утро у меня назначены решающие эксперименты, но я вернусь пораньше.

Лори пробежала записку глазами и положила ее обратно на прикроватную тумбочку, откуда все равно могла видеть четкие черные буквы, и, к стыду своему, ощутила жгучую досаду. Не будь смешной! Не мог же он не поехать. И он скоро вернется, не зря же написал об этом.

Сегодня она попросит Ольгу приготовить что-нибудь особенное… Они поужинают вдвоем при свечах на балконе, выходящем на канал… Она наденет синее шелковое, нет — Лори затаила дыхание при одной мысли — красное платье от Валентино, которое без дела висело в шкафу уже несколько недель… А после…