одна беготня да нервотрепка. Принесу раскладушку и устроюсь вон под той пальмой, рядом с симпатичным мужичком. Наверняка он часто здесь бывает. На вид тихий, будет мне душу изливать, а я ему. Место для душевных излияний самое то. Сердобольная медсестричка мне простынку подкинет, чтоб сливалась с окружающей обстановкой.

Решив больше не обращать внимания на выходки подруги, Лара в тон ей ответила:

— Ага, и вызовет психоперевозку. Так, в белой простыне, тебя и отвезут в психушку. Подлечат чуток, отучат от экстравагантных поступков. Станешь нормальной бабой, без прежних закидонов.

Неугомонная Алла лишь насмешливо хмыкнула. Иронией её не прошибешь. Самоуверенная с пеленок. Обидеть Алку невозможно, сама обидит любого, если он ей поперек нрава. Она обожала пикироваться, перебрасываться фразами, за которыми ничего нет, просто попридуриваться и не преминула очередной раз поупражняться:

— Это вряд ли, дорогая. Я им не дамся. Или уговорю остаться со мной. Весело скоротаем вечерок. Наверняка все санитары на психовозке — молодые, крепкие ребята без комплексов, да и с доктором накоротке тесно пообщаемся и духовно, и телесно. Все же три мужика лучше, чем один. Мировой будет группешник.

Лариса только покачала головой. Алка неисправима, ей лишь бы похохмить, неважно на какую тему. Прикольщица известная. Язык без костей, несет всякую ерунду, лишь бы произвести впечатление, пусть даже и отрицательное. Похоже ей это удалось. Другие пациенты посматривали на неё с явным неодобрением. Что они подумают об Алке? Наверняка решат, что она сексуально озабоченная шлюха, которая не умеет вести себя даже в медицинском учреждении, и озабочена только удовлетворением своего передка.

Вот ведь брехливая подруга! И зачем ей это надо? Невольных зрителей своего импровизированного спектакля она никогда больше не увидит, ей самой на них глубоко плевать, но подружку хлебом не корми — дай побутафорить. На Ларису Алкин треп давно не производит впечатления, и той понадобились новые зрители. Потом они уйдут отсюда с негативным мнением о ней, а при нечаянной встрече будут шарахаться. Это ей надо?

— Все, дорогая, заткнись, пожалуйста, моноспектакль окончен и занавес опустился, — наконец не выдержала Лариса. — Я не могу тут стоять два часа и слушать твою трепотню. Мы пришли по делу. Так что засунь свои хохмочки сама знаешь куда.

На самом деле она совсем не сердилась на Аллу, лишь изображала возмущение. Что толку на неё сердиться?! Понятно же, что это всего лишь словесная шелуха. Игра на публику, бесплатный спектакль.

Ей ли не знать верную боевую подружку… Разве стали бы они подругами, будь Алка действительно такой, каковой порой пытается себя изобразить, в кураже даже перегибая палку?!

«А может быть, Алка просто волнуется и оттого несет всякую чушь, пытаясь замаскировать свое волнение? — вдруг догадалась Лариса. — А ведь точно! Я ведь тоже дрожала в первый раз, боялась переступить порог психиатрического кабинета. Всем нам стойко внушили страх перед психиатрами. Страшилки всякие про них рассказывали, это уже в печенки всем въелось. Вот я и тряслась. Алка тогда меня успокаивала, что ничего особенного в посещении психиатра нет, сейчас многие люди бегут к ним со своими проблемами, а мне все равно было страшно до жути. Потом я много рассказывала подруге о Лидии Петровне, но так же, как Алка меня не успокоила, пока я лично не убедилась, что общение с психиатром не только не чревато, но даже и приятно, так и подруга беспокоится, несмотря на мои заверения. Потому и болтает, чтобы отвлечься. Бедная… Не знает, что её ждет за порогом. Ну ничего, сейчас Алка быстро расслабится. Лидия Петровна её сразу успокоит».

Подойдя к кабинету психиатра, Лара постучала и услышав приглашение войти, открыла дверь и улыбаясь, вошла первой. Подруга, сразу ставшая молчаливой, последовала за ней.

— Здравствуйте, Лидия Петровна! — весело приветствовала врача Лариса.

— Здравствуйте, — тепло улыбнулась та. — Рада вас видеть. Присаживайтесь, пожалуйста.

Алла тоже поздоровалась, но как-то без особого воодушевления. Куда подевался её боевой настрой?! Фонтан иссяк.

Дождавшись, когда подруги сядут в кресла, Лидия Петровна перевела взгляд на Аллу.

— Как я понимаю, вы Алла, любимая подруга, о которой мне Лариса столько рассказывала. Именно такой я вас себе и представляла. Рада за Ларису, что у неё есть верная подруга. Она рассказывала, как вы помогли ей в недавней драматической ситуации. В наше время такие искренние и бескорыстные дружеские отношения — большая редкость даже между мужчинами, не говоря уже о дамах.

Та заулыбалась, демонстрируя все тридцать два сверкающих естественной белизной зуба. Лара не без ехидства подумала, что модели, рекламирующие зубную пасту, обзавидовались бы, увидев Алкину ослепительную улыбку. У них-то зубы из высококлассной металлокерамики, а у Алки свои, и «Блендамед» тут ни при чем.

Искоса наблюдая за подругой, Лара уже перестала за неё беспокоиться. Это уже другая Алка, будто и не она от волнения придуривалась несколько минут назад.

Обаяния Лидии Петровне не занимать. Милая улыбка, теплый взгляд и бездна понимания. Вокруг неё особая аура доброты, и сразу чувствуется сопереживание. Как тут не разомлеть?! Вот и Алка сомлела и расчувствовавшись, начала заливаться соловьем:

— Я так много хорошего слышала о вас, Лидия Петровна. Лара представила вас как очень интересную собеседницу. Очень ценю неординарных, умных людей и не упускаю возможности пообщаться с ними.

Та улыбнулась в ответ.

— Взаимно. Тоже немало хороших слов слышала в ваш адрес. Мне даже не требуется детальная беседа с вами, я и так вижу, что вы психически здоровы.

Лидия Петровна незаметно переглянулась с Ларой. Несколько недель назад, когда убийца Кости ещё не был известен, и Лариса подозревала многих, в том числе и подругу, психиатр заочно проанализировала психологический портрет Аллы и предположила, что та обладает истероидными чертами. Сейчас она взглядом дала понять Ларе, что опасения преувеличены.

У психиатра очень выразительные глаза, а взглядом она может сказать многое, даже больше, чем словами. Внешне — самая обычная женщина, не красивая и не уродливая. Прическа без затей, никакой косметики. Чувствуется, что она не холит себя, как Лариса с Аллой. Те, сознавая свою привлекательность, всячески подчеркивали её и чисто по-женски эксплуатировали то, что дано природой. А Лидии Петровне, кажется, безразлична собственная внешность. Она не выглядит неухоженной, прическа аккуратная, костюм хоть и простой, но элегантный, но в ней нет ни капли женского кокетства.

Алка кокетка с рождения, да и Лара не лишена кокетства. Желание произвести приятное впечатление и показаться пусть чуточку лучше, чем ты есть, — так естественно для представительницы прекрасного пола, — разве не так? А в Лидии Петровне этого нет. Приятное лицо, искренняя улыбка. Но глаза!