Свет в квартире Воробья горел, в окно было видно, как его мать возится на кухне. Самого Воробья дома, похоже, не было. Утром у «Мечты» Лысый осторожно выведал у знакомого, что в кафе Андрей в последнее время не появляется, потому что готовится к экзаменам.

Глотнув самогона прямо из прихваченной с собой бутылки, Каля с Лысым рассудили, что Андрей просто вышел перед сном прогуляться, и стали ждать. Убивать они его решили в подъезде, как только он войдет. План у них был что надо, так что деваться Воробью было просто некуда.

Ожидание затянулось. Было уже далеко за полночь, практически все окна в окрестных домах погасли, мать Воробья давно легла спать.

– Да где же он? – раз за разом спрашивал протрезвевший Лысый.

– Не ссы, – шептал Каля, сжимая в руках обрез. – Никуда он не денется, придет.

Однако Воробей у своего дома в ночь с воскресенья на понедельник так и не появился.

Людей в оперативно-следственной группе оказалось так много, что в понедельник совещание пришлось проводить в актовом зале городской прокуратуры. Это очень устроило Петровича, потому что ночью он не сомкнул глаз, воюя с кровожадными блохами.

Благополучно проспав большую часть совещания, капитан уяснил две вещи. Во-первых, версия случившегося была всего-навсего одна и прежняя, а во-вторых, следствие окончательно зашло в тупик.

Все понимали, что ограбление организовали вступившие в сговор Пархомов с Пантелеем и они же привлекли соучастников. При этом все остальное было окутано мраком тайны.

Где находится микроавтобус, неизвестно, где деньги, тоже. Непонятным оставалось даже то, сколько было соучастников. Вахтер из будки, вохровцы и две сотрудницы банка, выглянувшие в окна на звуки выстрелов, давали настолько туманные показания, что понять, сколько человек находилось во дворе, было невозможно.

Объяснялось это, конечно, волнением и было в таких ситуациях обычным делом. Поэтому для простоты следствие сочло, что сообщников было двое – тот, который перелез через забор, и водитель инкассаторской машины.

Часа три в актовом зале толкли воду в ступе, но ничего толкового так и не вытолкли. К концу совещания Петрович проснулся окончательно и услышал, что «в сложившейся ситуации необходимо еще раз тщательно отработать все следы».

– О господи… – вздохнул капитан. – Лучше бы я торчал в райотделе.

В ночь с воскресенья на понедельник Андрей не спал вообще. Вечер у них с Викой выдался – хуже не придумаешь. По дороге с озера он заскочил домой, чтобы оставить сумку и написать матери записку. Приехав к Вике, путано объяснил, что Володька Усач оказался не предателем, а настоящим другом, и поэтому на море они теперь скорее всего не поедут.

Больше ничего рассказывать не захотел. Вика обиделась и перестала с ним разговаривать вообще. Между ними словно бы выросла стена. Оба это чувствовали и попытались пробить брешь в этой стене немного позже в постели. Секс удался на славу, но откровенного разговора не получилось и после этого.

Глотая слезы, Вика уснула, а Андрей тупо глядел в потолок и пытался понять, что же все-таки произошло с этой проклятой сумкой.

Около шести часов утра он осторожно поднялся, по-быстрому оделся и, тихонько притворив за собой дверь, покинул квартиру. Сбежав вниз, Андрей бросился к остановке.

Бессонная ночь не прошла даром, и он был почти уверен, что знает, куда подевались деньги. Это казалось невероятным, но сумка могла быть только в одном месте.

Доехав на автобусе до бывшего Дома быта на проспекте Победы, Андрей вышел на остановке и нырнул во дворы. Он едва сдерживался, чтобы не бежать, сердце выскакивало из груди.

Войдя в подъезд знакомой девятиэтажки, Воробей поднялся на крышу и бросился к ограждению. С высоты расположенный в нескольких сотнях метров банк был виден как на ладони. Прикрываясь рукой от солнца, Андрей перегнулся через ограждение и тут же вскрикнул:

– Ё-мое!

То, что он с трудом, но все-таки разглядел, лежало на крыше банка под невысоким кирпичным парапетом как раз в том месте, где вверх поднимались короба вентиляторной установки. Издали контуры едва угадывались, но предмет этот был явно зеленоватого цвета и размером с большой пластиковый пакет. В общем, это могла быть только инкассаторская сумка.

– Так… – Андрей облизнул пересохшие губы.

Не успев еще толком обрадоваться, он вдруг понял, что взять деньги будет так же трудно, как в первый раз. Ограждение забора банка успели восстановить, бдительность наверняка утроили.

Как теперь подступиться к деньгам, Воробей не имел понятия. Нужно было разработать новый план, продумать все детали и только после этого действовать. Но прежде Андрей решил окончательно убедиться, что он все-таки добрался до сумки.

Спустившись вниз, он направился к знакомому павильону. Справа от банка располагался детский сад с двухэтажными корпусами. Именно поэтому Андрей шел к пятиэтажке под номером 22, у которой в пятницу ожидала Варвару вохровская «семерка». Вторая такая же пятиэтажка стояла параллельно на самой Третьяковской улице рядом с банком, но светиться там Воробей не рискнул.

На этот раз взобраться на крышу оказалось сложнее, поскольку в последних подъездах люки были закрыты на замки. Какая-то тетка, выгуливавшая собаку, подозрительно оглянулась на него, когда он вынырнул из третьего подъезда и направился ко второму.

Стараясь ничем не выдать своего волнения, Андрей медленно дошел до двери и потной рукой взялся за ручку. Если вход на крышу окажется закрыт, то придется от греха подальше сваливать, чтобы тетка, чего доброго, не вызвала милицию.

Взлетев наверх, Воробей задрал голову и облегченно вздохнул. Замка на люке не было. В темпе взобравшись по шаткой металлической лесенке, он приподнял люк и вылез на крышу.

Первым делом он тщательно осмотрел двор. Тетка с собакой мирно прогуливалась, значит, милиции пока можно было не опасаться. Несколько секунд спустя Андрей был у торца дома. Осторожно высунув голову, он взглянул на банк и чертыхнулся.

Кирпичный парапет, опоясывающий крышу банка, был невысоким, но сумка лежала как раз под ним, так что увидеть ее с пятиэтажки оказалось невозможно. Еще раз чертыхнувшись, Андрей разочарованно направился к люку и только по дороге сообразил, что это даже к лучшему.

Если бы сумка лежала на виду, ее случайно мог рассмотреть из окна кто-нибудь из жильцов пятиэтажки. А так разглядеть ее можно было разве что в бинокль, и только из девятиэтажки…

В понедельник утром Архип проснулся рано, тщательно побрился и долго выбирал перед завтраком костюм. На предстоящую встречу с акционерами банка он возлагал большие надежды и хотел произвести на них самое благоприятное впечатление. К поиску исчезнувших денег Архип отнесся настолько серьезно, что отправил в распоряжение Сеченого даже своего личного водителя Жорика.