Призывая вводить запреты на поведение, он в то же время думал, что надо открыто говорить об этом с детьми. Фрейд много рассуждал о сексуальном просвещении детей. Он советовал родителям «не делать тайны из сексуальной жизни, как они не делают тайны из других вещей, пусть и недоступных детскому пониманию», и относиться к сексуальности «как к любой другой теме, о которой важно иметь представление». Когда же их надо знакомить со всеми соответствующими фактами? «Ближе к окончанию младших классов, – отвечает Фрейд, – до десяти лет». Но неправильно давать им лишь факты без нравственного руководства. Как он считал, о «моральном долге» в сфере сексуальности с детьми надо говорить в «период конфирмации»[280]. (То ли он просто признавал, что подобных ему атеистов слишком мало, то ли выражал двойственное отношение к религиозному воспитанию, – сам он этого не сказал.) Его огорчало, что столь многие понимали его совершенно неправильно. Разговоры о том, что психоанализ якобы поддерживает безнравственное поведение, говорил он, отражают лишь чистое невежество и глупость. На самом деле, справедливо прямо противоположное.

«Представление о том, – пишет он, – что психоанализ стремится вылечить невротические расстройства, дав полную свободу проявлениям сексуальности, глубоко неверно и объясняется только неосведомленностью. Напротив, осознание вытесненных сексуальных желаний в процессе анализа позволяет сдерживать их лучше, нежели раньше, когда этому мешало вытеснение. Психоанализ, можно сказать, освобождает невротика от оков его сексуальности»[281].

Фрейду никогда не нравилась идея физического контакта любого рода между психоаналитиком и пациентом, и он предупреждал: когда исчезают нормы сексуального поведения, как «на закате античной цивилизации – тогда любовь обесценивается, а жизнь становится пустой»[282]. Когда он слышал о недостойном поведении коллеги по отношению к пациенту, он не жалел суровых слов. «Вы открыто признаетесь в том, – писал Фрейд, – что целуете ваших пациентов и позволяете им целовать вас; об этом я слышал и от своей пациентки. Теперь, если вы хотите дать полный отчет о вашей технике и ее результатах, вам надо выбрать одно из двух: либо вы говорите все откровенно, либо нет. Последнее, как вы прекрасно понимаете, нечестно. Кроме того, эти два пути пересекаются. Если вы даже не говорите о том прямо, скоро об этом узнают все, как узнал я еще прежде вашего сообщения»[283].

Но его не особо заботило, что подобные отношения обесценивают любовь. Фрейд говорил коллеге, что его волновало не «ханжество и не стремление охранять буржуазные условности», но то, как это повлияет, в долгосрочной перспективе, на технику психоанализа. «Такая картина создастся тогда, когда вы представите публике вашу технику. Любого революционера вытесняют с его же поля более радикальные последователи. Люди, которые думают о технике, скажут себе: стоит ли останавливаться на поцелуях?» Фрейд нарисовал яркую картину того, что может случиться: «Самым юным из наших коллег, вероятно, трудно будет не перейти ту черту, за которую они изначально не намеревались заступать».

Исследования последних лет показывают, что случаи неадекватного сексуального взаимодействия между психиатрами (как и другими врачами) и пациентами не сходят на нет, это смакует желтая пресса, это обсуждают в медицинской литературе. Да, на это обсуждение влияют изменения сексуальной морали и других аспектов культуры, но клятва Гиппократа и этический кодекс Американской психиатрической ассоциации не допускают сексуальных отношений с пациентами. Психоаналитическая терапия устанавливает интенсивные эмоциональные отношения между психотерапевтом и пациентом, и врач-психотерапевт, быть может, более уязвим для такого искушения, чем врач другой специальности. Тем не менее по данным одного опроса, в котором приняло участие несколько сотен врачей, «от 5 до 13%… вовлекались в эротические взаимодействия, как включавшие, так и не включавшие половой акт с ограниченным числом пациентов», при этом психиатры «реже участвовали в этом, особенно по сравнению с акушерами-гинекологами и врачами общей практики»[284].

Довольно рано в своей клинической практике Фрейд открыл феномен переноса, в силу которого пациент может испытывать романтическое и сексуальное влечение к врачу. Когда он только начинал лечить неврозы, Фрейд использовал гипноз, чтобы помочь пациенту вынести неосознанные мысли на поверхность. Но он выяснил, что этот подход имеет свои ограничения. Во-первых, не каждого удавалось загипнотизировать. Во-вторых, он понял, что успех или неудача такого лечения в значительной степени зависят от чувств пациента к врачу. Эти чувства нельзя исследовать или контролировать, пока пациент под гипнозом. «Самые блестящие результаты, – отмечал он, – мог свести на нет разрыв наших взаимоотношений с пациентом». Наконец произошло одно неожиданное событие, побудившее его оставить практику гипноза: «Один случай в самом грубом виде проявил передо мной то, чего я давно ожидал. Я работал с одной из моих самых покладистых пациенток и пытался облегчить ее страдания, проследовав к их истокам; гипноз помог достичь поразительных результатов. Однажды, выйдя из транса, она обняла меня. Неожиданное появление служителя избавило нас от мучительных объяснений, но с тех пор мы оба понимали без слов, что нам не следует применять лечение гипнозом». Фрейд тут же добавляет: «Я был достаточно скромен, чтобы не объяснять этот инцидент моей неотразимой привлекательностью, и чувствовал, что теперь понимаю один таинственный элемент, скрытый за гипнозом»[285]. В статье под названием «Дальнейшие рекомендации касательно технических приемов» Фрейд говорит: «Искушение исходит не от грубых чувственных желаний пациента. Такие вещи проще отвергнуть, и доктору потребуется немало терпения, чтобы смотреть на них как на естественный феномен. Скорее всего, более тонкие желания женщины с вытесненным мотивом таят опасность того, что доктор забудет и о своих методах, и о поставленной задаче ради приятного переживания»[286]. И он добавляет: «Я не хочу сказать, будто доктору всегда легко держаться в рамках этики и метода. Для молодых людей, еще не связанных прочными обязательствами, это трудная задача». На самом деле комитеты по этике выявили, что пациенты жаловались на сексуальные домогательства от врачей постарше, возможно, не так давно переживших утрату.