Он задумчиво кивал:

– Печально. Надеюсь, вы сумели спасти то, что было обещано мне?

Я кивнул.

«Одной рукой я отдам тебе содержимое сумки, а другой возьму причитающиеся мне деньги», – подумал я, доставая из внутреннего кармана плаща столь вожделенную для Торреса сумку и опуская ее на низенький столик. Торрес немного попыхтел трубкой, затем неторопливо развязал тесемки и вынул карты. Я еще в джунглях подробно их рассмотрел и не увидел ничего интересного. То же я мог сказать и о хрустальном кубе. Однако для Торреса они значили очень много. В этом я не ошибся.

– Невероятно, – с нескрываемым восхищением произнес он. – Я и не предполагал, что у ассасинов собрано столько ценностей…

Потом он взял куб и стал внимательно разглядывать через очки каждую грань. Особенно ту, где был нанесен орнамент… Чувствовалось, для него это был не просто орнамент.

Торрес убрал карты и куб обратно в сумку и поманил Эль Тибурона, который выступил вперед и забрал трофеи. Губернатор протянул мне руку и долго тряс.

– Наконец-то, Дункан, я вижу вас воочию. Очень рад нашему знакомству. Вы – мой желанный гость… Идемте, господа, – добавил он, обращаясь к Роджерсу и Дю Кассу. – Нам надо многое обсудить. Не будем терять время…

Все вместе мы направились вглубь губернаторского дома.

До сих пор Торрес ни словом не обмолвился о своем чертовом вознаграждении. Я мысленно выругался. Похоже, я все сильнее увязал в том, к чему вовсе не хотел быть причастным.

Мы находились в личных покоях Торреса. Посредине комнаты, куда меня привели, стоял большой стол. Вокруг него мы и встали: я, Торрес, Эль Тибурон, Дю Касс и Роджерс.

Эль Тибурон, не отходя от хозяина ни на шаг, держал в руках длинную плоскую шкатулку, похожую на ящик для сигар. Может, мне только казалось или главный губернаторский подручный действительно не спускал с меня глаз? Неужели он умел видеть насквозь? Возможно, его предупредили, сообщив о некоем странном сеньоре в плаще, который утром явился в крепость, ища встречи с ним.

Я отогнал тревожные мысли, приписав их разыгравшемуся воображению. Все остальные держались непринужденно, попивали вино и дружески болтали. Как и подобает радушному хозяину, Торрес следил, чтобы бокалы гостей не пустели. Но почему он сам разливал вино? Неужели у него мало слуг? Вскоре я догадался: это встреча в узком кругу, где не место посторонним глазам и ушам. Недаром с внешней стороны двери Торрес поставил караульного, а саму дверь плотно закрыл, словно предупреждая нас: «Все, о чем мы будем говорить, не должно выйти за пределы этой комнаты». Такой поворот событий нравился мне все меньше и меньше. Я не раз упрекнул себя за то, что прельстился обещанным вознаграждением. Вляпался «в тайное и в высшей степени благородное дело».

«Когда мне еще раз захочется сделаться самозванцем, непременно буду обходить стороной все благородные дела. Особенно если это тайные благородные дела», – подумал я.

Торрес собирался произнести тост.

– Наконец-то мы собрались. Уроженцы Англии, Франции, Испании… Граждане жалких, погрязших в пороках империй.

Торрес подал знак Эль Тибурону. Тот опустил шкатулку на стол и открыл крышку. На красной бархатной подложке лежало что-то металлическое. Для Торреса содержимое шкатулки являлось столь же важным, как и содержимое сумки Уолпола. Улыбка на губах губернатора погасла, глаза приобрели серьезное выражение. Похоже, нас ожидала некая церемония.

– Но отныне вы являетесь тамплиерами, – продолжал Торрес. – Тайными и истинными законодателями мира. Прошу вас протянуть руки.

Непринужденная обстановка мгновенно сменилась торжественной. Бокалы отставили в сторону. Я поспешил занять свое место, видя, что остальные встали на равном расстоянии вокруг стола. «Значит, эти люди называются тамплиерами», – подумал я, протягивая руку.

Все это было достаточно странно, но мне стало спокойнее. Подумаешь, какое-то тайное общество! Я не видел в этом ничего опасного. Очередной клуб, каких в Англии полным-полно. Напыщенные глупцы, занимающиеся самообманом, тешащие себя грандиозными целями («тайные и истинные законодатели мира», никак не меньше!). Еще одна разновидность пустой болтовни, еще одна причина соперничать из-за бессмысленных титулов и побрякушек.

И куда направлены их мелочные заботы? Я вдруг понял, что мне совершенно все равно. Да и с какой стати я должен об этом думать? Став пиратом, я отринул все законы, кроме пиратского. Я достиг абсолютной свободы. Разумеется, и я подчинялся определенным правилам, но это были правила мореплавания. Им я подчинялся не по чьей-то прихоти, не из страха, а по необходимости, потому что от них зависело мое выживание. Я не собирался достигать какого-то положения, получать в награду разноцветные пояса, ленты и прочую дребедень. Чего же не поделили тамплиеры с ассасинами? Я чувствовал, что и это меня не занимает. Мне было ровным счетом наплевать на оба ордена.

Я успокоился и перестал воспринимать происходящее всерьез.

Металлические предметы в шкатулке оказались кольцами. Первое Торрес надел на палец Дю Касса.

– Внемлите и помните нашу цель: вести все заблудшие души, пока они не достигнут верной дороги.

Второе кольцо он надел Роджерсу. Напутствие капитану звучало несколько иначе:

– Направлять все своенравные желания, пока не остынет пыл сердец, охваченных страстями.

«Боже, какая чепуха», – думал я. Сплошь пустые, бессмысленные фразы. Похоже, Торресу было мало губернаторской власти и он вообразил себя «властителем душ». Однако и другие были ему под стать. С каким вниманием Дю Касс и Роджерс слушали его болтовню. Можно подумать, там была хоть крупица здравого смысла. Глупцы, настолько ослепленные и оглушенные чувством собственной значимости, что им и невдомек: все это лицедейство теряло смысл уже за стенами комнаты, где мы находились.

«Всем наплевать, мои новые друзья, – думал я. – Всем ровным счетом наплевать на ваше тайное общество».

Третье кольцо Торрес надел на мой палец, произнеся следующие слова:

– Вести все заблудшие умы к здравому и трезвому мышлению.

«Особенно к трезвому», – подумал я. Смех, да и только.

Но когда я взглянул на кольцо, украсившее мой палец, мне вдруг расхотелось смеяться. Увидев эмблему, я разом перестал думать о тамплиерах как о сборище придурковатых людей, не имевших власти за пределами собственных домов. Такое кольцо я видел на пальце капитана Бенджамина Притчарда. А еще раньше я видел такое же на пальце человека в плаще с капюшоном, когда кучка мерзавцев дотла сожгла ферму моих родителей. И он, и капитан Притчард говорили о могущественных и опасных силах, борющихся за власть над миром. Внезапно я решил, какие бы счеты ни вели эти люди с ассасинами, я был на стороне последних.

Пока что я решил выжидать.

Торрес вернулся на свое место.