– Думаю, вам знаком этот предмет? – снова обратился к Мудрецу Торрес.

И снова ответом ему было гробовое молчание. Возможно, Робертс догадывался о дальнейшем развитии событий. Торрес подал новый знак. Эль Тибурон опрокинул второй ящик, на который и уселся губернатор. Они сидели лицом к лицу: губернатор Гаваны и оборванец с неистовыми глазами отшельника и связанными руками.

Кажется, они-то и интересовали Торреса. Поднеся хрустальный куб, он вдавил большой палец узника в выемку на грани.

Несколько секунд губернатор и Мудрец пристально смотрели друг на друга. Я не видел, что делает Торрес, зато увидел результат. Внутрь куба упала капля крови.

Я наблюдал, не понимая смысла происходящего. Мудрец вряд ли испытал боль, но глаза у него вспыхнули. Мне показалось, что он поочередно проклинает каждого из нас, включая и меня. Кстати, на меня он смотрел с такой свирепостью, что я едва подавил желание втянуть голову в плечи.

За каким чертом тамплиерам понадобилась кровь этого бродяги? Как их ритуал мог быть связан с Обсерваторией?

– Древние сказания утверждают, что для входа в Обсерваторию нужна кровь Мудреца, – шепнул мне Дю Касс, словно прочитав мои мысли.

Ритуал окончился. Торрес, чуть пошатываясь, встал с ящика. Он поднял руку с кубом так, чтобы всем было видно. В лучах солнца куб в руках губернатора издавал красноватое свечение.

– У нас есть ключ, – объявил Торрес. – Осталось лишь установить местонахождение Обсерватории. Возможно, мистер Робертс проявит любезность и без дальнейших проволочек сообщит нам эти сведения.

Губернатор махнул караульным:

– Отвезите его в мою резиденцию.

Я был рад, что жутковатая процедура кончилась, и с радостью покинул место этого странного действа. Мы возвращались в главную часть порта, чтобы встретить судно с обещанным мне вознаграждением.

– Столько шума из-за одного человека, – сказал я Торресу на обратном пути. Я старался говорить легко и непринужденно, хотя внутренние ощущения были иными. – Неужели Обсерватория – действительно такой лакомый кусочек?

– Представьте себе, – ответил Торрес. – Обсерватория была орудием, построенным расой наших предшественников. Она по-настоящему бесценна.

Я подумал о рисунках, изображавших каких-то строителей. Та самая раса предшественников?

– С великим удовольствием досмотрел бы эту драму до конца, – сказал Роджерс. – Но мне пора отплывать в Англию.

Торрес кивнул. Его глаза вновь обрели живость.

– Не смею вас задерживать, капитан. Попутного вам ветра и удачи.

Они пожали друг другу руки. Собратья по тайному обществу. Я тоже простился с Роджерсом, после чего легендарный охотник за пиратами зашагал к своему кораблю. Я знал: судьба еще сведет нас. Я лишь надеялся, что это случится не слишком скоро.

К нам подошел матрос с прибывшего корабля и подал Торресу кошелек, в котором, судя по всему, лежали обещанные мне деньги. Честно говоря, я рассчитывал на мешок побольше и потяжелее.

– Считайте это первой платой в длинной цепи вознаграждений, – сказал Торрес, передавая мне подозрительно легкий кошелек. – Благодарю вас, Дункан.

Я почтительно принял кошелек. Судя по весу, это явно была лишь первая часть вознаграждения. Я чувствовал, что новые выплаты, как и новые испытания, будут впереди.

– Вам стоит побывать на завтрашнем допросе Мудреца, – сказал Торрес. – Приходите около полудня.

Вот так. Ради новой порции денег я должен буду смотреть, как подручные Торреса издеваются над Мудрецом.

Торрес ушел. Я остался стоять, погруженный в свои мысли. Именно тогда я и решил. Решил спасти Мудреца.

Я пытаюсь понять: почему я выбрал именно этот план? Почему не удовлетворился полученной суммой и не убрался из Гаваны? Я бы без труда нашел корабль, идущий в Нассау, и вскоре вернулся бы домой, к Эдварду, Бенджамину и радостям «Старого Эйвери».

Я бы хотел сказать, что мною двигало благородное желание освободить Мудреца. Но не столько оно. У меня был свой расчет. Получив свободу, думал я, Мудрец поможет мне найти Обсерваторию и предмет, позволяющий следить за всеми и каждым. Эта игрушка может стоить громаднейших денег. Продать ее тому, кто их заплатит, и тогда я стану богатейшим пиратом во всей Вест-Индии. С этими богатствами я вернусь к Кэролайн. Возможно, решение спасти Мудреца было продиктовано всего-навсего моей алчностью. А может, дикой смесью тяги к наживе и благородных стремлений.

Как бы то ни было, вскоре я пожалел о принятом решении.

Ночью стены резиденции Торреса выглядели черной полосой на фоне серого беззвездного неба. Громко стрекотали цикады, заглушая журчание ручья и мягкий шелест пальмовых листьев.

Время для ночного визита в дом губернатора я выбрал такое, чтобы вокруг не было караульных. Оглянувшись по сторонам, я подпрыгнул и ухватился пальцами за верхнюю кромку стены. Подтянувшись, я влез на стену. Там я распластался и замер, успокаивая дыхание и вслушиваясь в окружающие звуки. Вдруг сейчас раздастся топот бегущих ног, крики и лязг доставаемых на бегу мечей?..

Но нет. Вокруг по-прежнему звенели цикады, журчала вода и шелестели листья. Я спрыгнул со стены и оказался внутри резиденции губернатора Гаваны.

Как призрак, я крался через сад, подбираясь к особняку. Оставалось преодолеть стену внутреннего двора. Скрытый клинок на правой руке действовал на меня успокаивающе. В перевязь на груди я засунул два пистолета. К поясу был прицеплен короткий меч. Я был в полюбившемся мне плаще с капюшоном, чувствуя себя невидимкой. Смертельно опасным невидимкой. Я намеревался ударить по тамплиерам. Освобождение Мудреца я не считал равнозначной местью за все зло, что собратья здешних тамплиеров причинили мне и моим родителям. Моя вылазка была лишь началом. Первым ударом.

Затем я намеревался узнать местонахождение Обсерватории и попасть туда раньше Торреса и его компании. Это станет куда более ощутимым ударом по их ордену. Я представлял, как они будут корчиться, пока я тем временем пересчитываю полученные деньги.

Спросишь, как я узнал, где именно Торрес держит Мудреца? Это было моей догадкой, и я радовался, что она подтвердилась. У губернатора имелось нечто вроде личной тюрьмы: отдельное строение, огороженное высокими стенами. Добравшись туда, я остановился как вкопанный.

Странно. А почему дверь в стене открыта настежь?

Я вошел внутрь и оказался в тесном дворике. Факелы на стенах освещали сцену побоища. На земле валялись тела четырех или пяти солдат. Все – с перерезанным горлом и располосованной грудью, откуда торчало окровавленное мясное месиво.

Я и понятия не имел, в какой камере держат Мудреца. Точнее, держали. Судя по всему, его здесь уже не было.

За спиной послышался шорох. Мне не хватило секунды, чтобы увернуться от удара, который сбил меня с ног, но не лишил сознания. Не растерявшись, я перевернулся на спину. Рядом со мной в землю было воткнуто острие пики, на древке которой я обнаружил… свое имя. Пику держал в руках удивленный солдат. Я рывком поднялся на ноги, схватил его за плечи и повернул к себе спиной. Еще через мгновение я схватил пику, переломил ее надвое и острый конец вонзил в своего противника.