все больше и больше людей, все хотели его увидеть и услышать. Джиги, конечно, только радовался. Как всегда, рассказывал все, что в голову взбредет, а в конце обходил слушателей со своей кепкой, и та всегда доверху наполнялась деньгами. Вскоре его выступлениями занялась одна солидная фирма, она предложила Джиги определенную сумму за право представлять его слушателям. Туристов привозили к амфитеатру в автобусах, и вскоре Джиги пришлось составить подробное расписание, чтобы все, уплатившие деньги, могли его послушать.

Ему с самого начала не хватало Момо, ибо его рассказы потеряли крылья, хотя он все еще твердо противился рассказывать одну и ту же историю дважды, даже если бы ему предложили за это двойную плату.

Через несколько месяцев ему уже не надо было выступать возле старого амфитеатра и обходить слушателей с перевернутой кепкой. Его пригласили на радио, а потом и на телевидение. Три раза в неделю рассказывал он теперь свои истории перед миллионами слушателей и зарабатывал кучу денег.

Теперь он уже жил не возле старого амфитеатра, а в другой части города, где жили богатые, именитые люди. Он снял большой современный дом в середине огромного ухоженного парка. И звали его теперь не Джиги, а Джилорамо.

И конечно же, давно перестал он изобретать новые истории — для этого у него больше не было времени.

Со своими выдумками он стал обращаться весьма экономно: придумает какую-нибудь историю и слепит из нее иногда до пяти рассказов.

Когда его фантазия стала иссякать, Джиги, для того чтобы удовлетворить все заказы, сделал в один прекрасный день то, что вовсе не должен был делать: рассказал историю, которую придумал когда-то для одной только Момо.

Слушатели так же молниеносно проглотили ее и так же быстро забыли. Они требовали все новых и новых историй. Джиги так захвачен был этим темпом, что подряд выдал публике все истории, предназначавшиеся одной только Момо. Когда он рассказал последнюю, то вдруг почувствовал, что окончательно опустошен, вычерпан до дна, что он больше ничего не в состоянии придумать.

Испугавшись, что успех покидает его, он начал рассказывать все истории сначала, дав им новые названия и немного изменив их. Но как ни странно, никто, казалось, этого и не заметил! Во всяком случае, спрос на его истории не уменьшался.

И Джиги хватался за свои старые истории, как утопающий за соломинку. Ведь он был теперь богат и известен — разве не об этом он когда-то так мечтал?

Но иногда, особенно по ночам, лежа в кровати под шелковым одеялом, Джиги вдруг начинал скучать по своей прежней жизни, когда он бывал вместе с Момо, и со старым Беппо, и с детьми и когда он действительно еще умел рассказывать.

Но дороги назад не было. Момо исчезла и не возвращалась. Вначале Джиги еще пытался отыскать ее, но потом у него не осталось на это времени. Теперь у него работали три энергичных секретарши — он поручал им заключение договоров, распространение рекламных брошюр и плакатов, составление программ и расписаний, диктовал им свои рассказы.

От былого Джиги уже мало чего осталось. Но однажды он собрался с духом, решив поразмышлять над самим собой. «Мой голос имеет вес, — сказал он себе, — меня слушают миллионы. Кто, как не я, может сказать людям правду! Я расскажу им, наконец, о Серых господах! Я добавлю, — решил он, — что эта история не выдуманная, что я прошу всех слушателей помочь мне разыскать Момо».

Он принял это решение в одну из тех ночей, когда особенно затосковал по старым друзьям. Как только рассвело, он сел за свой большой письменный стол, чтобы набросать план действий. Но едва он успел написать первое слово, как зазвонил телефон. Джиги взял трубку — и замер от ужаса.

Он услышал странно-беззвучный, пепельно-серый голос. Ледяной холод сразу пронзил его до костей.

— Оставь это! — сказал голос. — Послушайся доброго совета.

— Кто говорит? — спросил Джиги.

— Ты это прекрасно знаешь, — ответил голос. — Представляться нет никакого смысла. И хотя ты не имел пока удовольствия встретиться с нами с глазу на глаз, ты все равно в наших руках. Разве это не так?

— Что вы от меня хотите?

— То, что ты задумал, нам не правится. Откажись от этих мыслей. Будь послушным, договорились?

Джиги собрал всю свою храбрость.

— Нет, — сказал он, — я не откажусь. Я больше не тот безвестный маленький Джиги-Гид. Я теперь большой человек. Посмотрим, кто кого!

В трубке раздался бесцветный, пепельный смех, и Джиги застучал зубами.

— Ты ничто, — сказал голос. — Тебя сделали мы. Ты резиновая кукла, которую мы надули, как пузырь. Но если ты нас разозлишь, мы опять выпустим из тебя весь воздух. Или ты думаешь, что обязан всем самому себе и своему мизерному таланту?

— Да, я так думаю, — хрипло сказал Джиги.

— Бедный маленький Джиги! — сказал голос. — Ты был и остался легкомысленным фантазером. Раньше ты выступал как принц Джилорамо в маске бездельника Джиги. А кем ты станешь сейчас? Бездельником Джиги в маске принца Джилорамо. Благодари нас, ведь это мы осуществили все твои мечты.

— Неправда! — залепетал Джиги. — Это ложь!

— Вот чудеса! — рассмеялся голос. — И ты решил ратовать за правду? Раньше ты всегда так красиво говорил о том, что правда и что нет! Ах, бедный Джиги, несдобровать тебе, если ты займешься правдой! С нашей помощью ты прославился враньем! А с правдой ты всегда был не в ладах. Так что не стоит и начинать.

— Что вы сделали с Момо? — прошептал Джиги.

— Не ломай себе над этим голову! Ей ты не только не поможешь, а еще больше навредишь, если расскажешь о нас. Единственное, чего ты этим добьешься — это что твой успех так же быстро кончится, как начался. Конечно, ты должен все сам решить. Мы не хотим удерживать тебя от желания стать героем, если для тебя это так много значит. Но если ты окажешься столь неблагодарным, не надейся, что мы и дальше будем опекать тебя. Разве тебе не нравится быть богатым и известным?

— Нравится, — выдохнул Джиги.

— Ну, вот видишь! Так что оставь нас в покое, хорошо? Продолжай рассказывать людям то, чего они от тебя ждут.

— Но как я могу это делать? — с усилием выговорил Джиги. — Сейчас, когда я все знаю.

— Я дам тебе