Из синтетической соломки (Нина).

Женщина! ты что, не можешь от него отключиться? у тебя серьезный сдвиг (автор).

Я защищаю диплом – в белой рубашке (привык уже в фирме) и сером коротком костюме.

Вырос… парни растут до двадцати пяти… сто пудов (Таня).

На бельевых прищепках развешено семь плакатов – всякая там байда. Препы устали и разбрелись. Сидят только Корешков – он член комиссии – и наш завкафедрой Плёнкин. Отбарабанил, выскочил, и Таня следом за мной.

Я еще не уехал в Переделкино – позвонил Влад: мать в больнице, в Ганнушкина… не тормози, навести. Понедельник, среда и пятница с четырех до восьми. – А этот ее Павел? – Не въехал… кажется, на Уральской больше он не живет. Проходная… всех впускать, никого не выпускать. Перед входом дежурит какая-то правозащитница. Спрашивает: у Вас никто насильно не госпитализирован? Я развел руками: бывшая жена здесь, причины пока не знаю. В сетчатых низких вольерах играют дебилы всех возрастов – некий дебильный детсад. Лестница, глухая вплоть до четвертого этажа. Двойная железная дверь выпирает на лестничную площадку. Щелкнул замок, медсестра отворила. Спросила: к кому: Теперь у Нины в лице желтизна и черные круги под глазами. В глазах – отсутствие интереса к жизни. Про Павла я не спросил. Отдал фрукты и посидел с ней за столиком.

Мама…хрен с ними со всеми. Ты знаешь… я скоро женюсь. Хочешь, будем жить вместе? Сорок четыре года… с ума сойти… это круто. Забей. Нас теперь будет трое, потом еще кто-то родится.

Нина слушает безучастно. Потом равнодушие сменяется враждебностью.

В Переделкине я начал новый цикл «Стихи о Нине».

Кудряво: о сыне, теперь о Нине. Не лишено изящества (автор).

Уйдите… не мучайте (Нина).

Я писал о дурном человеке, который отнял у меня возлюбленную и вверг,

куда, куда? говори прямо (автор),

то есть поверг – в психическую болезнь.

Вверг, поверг… изверг! (автор)

Влад провожается с Таней, я еду один из фирмы домой. Тачку уже сменил, ту хочу отдать Владу. Решил жениться – и хрен с ним… пусть возит своих детей. Живет не у меня – на Уральской, а тетя Нина в дурдоме. Что-то ей хуже и хуже, не воткну почему.

Больница ничего не дает, а только всё отнимает. Юрий мне позвонил на Костякова, и я помчался. Дождь прибил на газонах траву, по ней пошла желтизна. Нина меня с трудом узнала и отказалась со мной говорить. Я положил ее голову к себе на плечо, терся щекой о щёку. Что-то мелькнуло в ее глазах, только не понял что. Женщина, не вынесшая силы своей любви. Что делать с такими женщинами? обходить стороной?

Яркий сентябрьский день. Свадьба с приколом в конно-спортивном комплексе под Можайском. Форма одежды – ковбойская. Я пригнал Владу свои малоезженные жигули, одиннадцатую модель. В большой тусовке только пусти по кругу идею женитьбы – тут же все переженятся: станет девчонкам завидно. Я уцелею – мне это по барабану. Если бы еще в церкви, а нет – тогда всё фигня.

В октябре «Стихи о Нине» вышли в «Октябре».

Читатель! помни, что это выдумка, и не взыскивай – не взыщи – не взыскуй? с меня (автор).

Гонорар, мне сказали, платят пока за четвертый и пятый номер. Когда дойдет до десятого – мне позвонят. Но я отвез Нине в больницу торт.

Ага, как Эйнштейн отдал нобелевскую премию – в смысле деньги – Милеве Марич (автор).

Поковыряла одноразовой вилкой и уронила кусочек на пол. Стала весьма неряшлива… выпадение функций… нянечки ругаются. Пришлось показать паспорт: мы в разводе. Врачи ее к Владу не спихивают: какой-то для них интересный случай… чья-то, небось, диссертация. И то хорошо: Влад живет на Уральской.

Мне написали парни, что ты, отморозок, женился. Посылочку твою съел, а тебя всё равно найду. Такого козла как ты жени не жени – без разницы. Нам этих святых не надо… блин, добрый… мы мочим таких (Виктор).

Надо было не бомжевать, не спать на тележке, а действовать. Сразу понять, что это болезнь. Может, сумел бы хоть что-то назад отыграть (Павел).

Интересно, что ты мог предпринять? человек или счастлив, или несчастлив. Всех не осчастливишь. И даже одного человека на всю жизнь не осчастливишь. Полная безнадега (автор).

Ничего не безнадега (Влад).

Тебе-то конечно (автор).

Нет! боюсь… в окно заглядывает (Нина).

Кто к тебе на четвертый этаж заглянет… ложись! вот всыплю! (нянечка).

Таня завязывает мне галстук. Сейчас завезу ее на занятья – и в фирму, там с десяти. О маме она не спрашивает… не приходится гнать пургу. Давай сюда свой пакет. Хорош целоваться, пошли.

Мои встречи с Аней начались сразу после Переделкина и происходили на ее территории.

Какая такая Аня? а, востроносенькая, с виноватыми глазками, посаженными близко к переносице… глазки в кучку (автор).

Людмила очень скоро пронюхала и стала устраивать по скандалу в день.

Это тебе не бедняжка Нина. Как она висела в воздухе возле переделкинского балкона! Кто теперь заглянет к ней в зарешечённое окно на четвертом этаже, выходящее к забору? (автор)

Квартирантов из своей комнаты в коммуналке я изгонять не стал, так же как из материной однокомнатной. Переселился к Ане.

До следующего романа (автор).

Я говорю Ярославу: может поженимся? Влад вон женился, и без понтов. Квартиру мне предки купят… куда они денутся. Стал надо мной подшучивать: жениться? может, на Злате? у Златы уже квартира. Я дала ему по уху, и больше мы не встречались.

Ну, началось. Я сразу воткнул: девчонки теперь нас достанут (Артём).

Ане пришлось довольно много помогать деньгами. У Людмилы единственный сын в Америке – у Ани здесь дочь, неудачная и неудачливая. Анины маленькие говорящие глаза постоянно выражают просьбу.

Юрий говорит всё интеллигентнее. Вообще он адаптирующийся человек. Начинаю им слегка гордиться (автор).

Литературные дела Ани неплохи. Она не стесняется заучить, кого из живых, а чаще мертвых писателей не любят влиятельные переделкинские старики. Подходит к ним в подходящий момент с очередной гадостью в адрес ненавидимого покойника.

Черт возьми, Юра и обтесывается, и умнеет. Только таланта не прибавляется. Этого не отрастишь (автор).

При таком положении вещей Аня успела еще летом воткнуть мои стихи в «Новый мир».

Не цепляйся к слову, читатель… всё фантазии. Еше: воткнуть здесь не в смысле понять, а в смысле впарить (автор).

И в декабре они вышли. Этакая гребенка из стихов о сыне и о Нине.

Ну что ж… с Богом (автор).

К черту! (Аня)

К новому две тыщи четвертому году я послал Витьке еще письмо и посылку. Посылка где-то затерялась, а письмо вернулось нераспечатанным за смертью адресата. Позвонил с напрягом его матери. Та сказала: убит в тюремной разборке. Видно, нашелся крысиный самец посильней… там место такое. А Витька, блин, не прогнулся, и вышла сплошная байда.