в воду и сделай глубокий полный вдох. Жидкость проникнет в легкие и начнет питать тебя кислородом.

— Я точно не захлебнусь?.. — уже не пытаясь скрыть дрожь в голосе, она с тревогой посмотрела наверх, будто там стояла вся ее команда и смотрела, что же будет дальше. Но наверху были лишь полутьма, едва угадывавшиеся в ней конструкции ложемента и закрытые водонепроницаемыми колпаками динамики, из которых снова послышался голос Чуйкова: — Не бойся, не захлебнешься. Главное, не паникуй. Не пытайся убедить мозг, что ты можешь дышать только воздухом.

Отчего-то после этих слов она еще больше испугалась, теперь у неё стала подрагивать нога. А тем временем где-то внизу раздалось нарастающее журчание, контактная жидкость стала постепенно заполнять капсулу. Едва жидкость поднялась до колен, Рин охватила настоящая паника — дыхание перехватило, будто горло сперло клещами, она пыталась вырваться из крепких захватов ложемента, но это было бесполезно. Что же делать, кричать и пытаться вырваться? Бежать, но как, куда? Остаться?..

Вода подступила уже к плечам, она явственно ощущала ее тепло и странный запах — жидкость пахла железом. Волна тошноты подкатила к горлу, Рин зажмурилась и с силой сглотнула — но запах, кажется, стал только сильнее. Сердце колотилось как бешеное, и кажется, она уже могла слышать его стук сквозь костюм. А вода все поднималась, уже дойдя до подбородка.

— Рин, пора! Набери воздуха в грудь и задержи дыхание! — донесся сверху голос Чуйкова, но она его практически не слышала. Воздух со свистом судорожно вырывался из ёе рта, она приподняла голову, упершуюся в подголовник ложемента, пытаясь еще хоть мгновение подышать живительным кислородом. Трубка, здесь же должна быть трубка с кислородом, где она? Рин принялась шарить подбородком по шее, пытаясь нащупать хоть что-нибудь, но безрезультатно. Ну почему она не спросила об этом раньше у Киры, чертова дура?.. Всё… уже поздно, вода подступила к носу — Рин закашлялась, захлёбываясь мерзкой, отдающей ржавчиной солоноватой жидкостью. Она заполнила рот, полилась в бронхи и легкие…

«Всё!.. Я не могу больше дышать!.. Неужели… неужели это всё, теперь?.. Мама!»

Не переставая кашлять, она зажмурилась и сделала последнюю отчаянную попытку — из горла донеслось лишь хриплое бульканье. Мерзкая дрянь заполнила легкие, перед глазами будто опустили черную, непробиваемую пелену — еще пару секунд Рин чувствовала внутри себя прохладу контактной жидкости, еще пытаясь что-то откашливать, но легкие просто отказывались сокращаться. Девушка потеряла сознание.

***

В лаборатории царило жесточайшее напряжение — все неотрывно следили за мониторами, на которых отображались жизненные параметры ноль второй и схема заполнения капсулы жидкостью. Несмотря на предупреждение профессора, Рин так и не успокоилась, не сделала контрольного вдоха — и теперь билась в панике, захлебываясь жидкостью.

— Может, все же пронесет и задышит?.. — искусав губу до крови, произнесла Кира — стоявший рядом доктор Штерн и отрицательно мотнул головой. Волновались все. Чуйков, стоя за спиной Майи, нервно стискивал спинку стула и буравил взглядом экран: — Ждем еще… еще…

— Оксигенация падает! — воскликнул Кузнецов не своим голосом: — Она задыхается!

— Ждём еще! — Чуйков был непреклонен. По покрытой седой щетиной щеке скатилась капля пота.

— Критический уровень, пульс нитевидный, остановка дыхания! — Майя повернулась и дрожащими руками вцепилась в профессора. — Она же утонет!

— Владимир, экстренный сброс контактной жидкости! — встрепенулся Чуйков, бросив пылающий взгляд на техника. — Следить за пульсом, если остановится сердце, давайте разряд! Извлекайте капсулу!

В ту же секунду что-то с оглушительным хлопком вылетело из задней части колонны, по нижнему краю открылись маленькие отверстия, из которых ударили упругие струи бледно-голубой прозрачной жидкости. Передняя стенка капсулы ушла до предела вверх, зажужжали приводы и моторы, и черед пару секунд в чреве раскрывшейся колонны показался ложемент с бессильно обмякшей девушкой. Кира и Дмитрий ринулись к ней, чуть не поскальзываясь. Коллеги обступили капсулу, немного повозившись, освободили Рин от захватов и бережно опустили на пол, залитый контактной жидкостью. Пощупав пульс, Дмитрий достал специальный переходник и принялся за искусственную вентиляцию легких — после первых же двух вдохов девушка дернулась и закашлялась, исторгая из себя задержавшуюся в легких контактную жидкость. Поддерживая хрипяшую и кашлявшую Рин, Кира помогла ей приподняться: — Всё, девочка, всё… всё хорошо.

— Ох и беда же с тобой, — облегченно выдохнув, Чуйков улыбнулся. Кажется, за сегодняшний день у него изрядно прибавилось седых волос. Другие члены команды также вздохнули с облегчением — Майя достала из коробки с резервным комплектом специально одеяло, в которое тут же завернули девушку и усадили на диван — Рин трясло от пережитого страха. Владимир убежал за «чем-нибудь теплым и не очень противным», как он сам выразился, оставив все заботы о комбинезоне на Чуйкова.

— Рин, ты как?.. — Кира потерла мокрые щеки девушки и посмотрела ей в глаза. — Опомнилась? Теперь всё в порядке, можешь не бояться.

Девушка кивнула и, всхлипнув, уткнулась в грудь майора — худенькие плечи вздрогнули, словно в судороге. Она обняла Рин и, прижимая к себе, бережно погладила по голове. Женщина старалась не замечать ни сочувствующих взглядов коллег, собравшихся вокруг них, ни мигающего на наручных часах таймера. Еще есть немного времени…

— Теперь ты в безопасности, — услышав шепот Киры, девушка шмыгнула носом и сильнее прижалась к той, кто так был похож на её мать.

***

Лаборатория под номером ноль один, исхоженная ею вдоль и поперек, встретила ее холодом и враждебностью. Майор Вайнер, глядя на толстые бронированные стекла и пустующие терминалы, за которыми должны были сидеть операторы, невольно вспомнила свои первые дни в институте, и первую встречу с ретранслятором. Как и тогда, она была растеряна, и как тогда, он был закован в своей капсуле. Она подошла к стеклу и посмотрела на Алголя. Прикованный к ложементу, он неотрывно следил за ней — взгляд его тяжелых, наполненных демоническим сиянием глаз она чувствовала кожей даже сквозь бронированный триплекс. Но сейчас все было не так, как в прошлом — у неё был к нему важный разговор, и, отбросив сомнения, она набрала на сенсоре тяжелой гермостворки, ведущей в камеру с капсулой, код. Невидимый луч лазера скользнул по ее глазу, раздался звуковой сигнал — дверь с тихим шипением отползла в сторону.

Внутри пахло сыростью и гемоглобином — экстренный слив контактной жидкости привел к частичному затоплению камеры, и, несмотря на отличную вентиляцию, запах стоял до сих пор. Она осторожно зашла внутрь и встала напротив ложемента, стараясь вести себя максимально спокойно и уверенно.

— Добрый вечер, Алголь. Как ты себя чувствуешь? — заговорила она, глядя в бесстрастное лицо ретранслятора. Он молчал, не