Бенеш в 1938 году уехал из страны – вначале в Париж, потом в Лондон, где сформировал правительство в изгнании, которое западные державы признали не сразу. Политикой Черчилля, после того как он стал премьер-министром, было стремление сосредоточить все легитимные правительства захваченных немцами стран в Лондоне, что стало важным внешнеполитическим инструментом Великобритании. В британской столице в годы войны жили и работали француз де Голль, поляк Сикорский и многие другие главы изгнанных нацистами правительств.

Тот факт, что политическое руководство Чехословакии не отдало приказ о военном отпоре, когда немецкий вермахт двинулся на захват всей Чехословакии, можно рассматривать с двух точек зрения. С одной стороны, это было национальным позором, трусостью, с другой – результатом осознанной необходимости, следствием понимания бессмысленности сопротивления. Поляки же без колебаний отдали приказ сражаться 1 сентября 1939 года. Польша отчаянно сопротивлялась и нанесла значительный ущерб вермахту. У поляков не было двух точек зрения по этому вопросу – они храбро воевали, как и позднее русские.

Чехи были другими. Это совсем другой народ, у него иная политическая культура. Поэтому формы сопротивления оккупации у них были иными. Чехи не дрались, но это не означало, что они не сопротивлялись. Ими было создано небольшое партизанское движение, но основными формами сопротивления немцам стали саботаж и забастовки. Это сопротивление было довольно чувствительным для немцев и даже заставляло их несколько раз принимать решения о введении в стране военного положения.

Как реакция на сопротивление начались массовые репрессии, а позднее развернулся Холокост. Прямые потери населения от оккупации и репрессий составили больше 300 тысяч человек – при этом необходимо учитывать небольшие масштабы страны. Из этих потерь больше 270 тысяч человек составили жертвы Холокоста: евреи и цыгане, а также те чехи и словаки, которые погибли в немецких концентрационных лагерях.

После окончания войны, в 1945 году, чехословацкими властями была произведена массовая депортация судетских и карпатских немцев с территории Чехословакии. По указу Бенеша около 3 млн судетских и 500 тысяч карпатских немцев были насильственно изгнаны с территории Чехословакии, а освободившиеся города и села были заселены чехами и словаками.

Испанская «Голубая дивизия» появилась на советской территории в начале осени 1941 года. Но поскольку у немцев не хватало транспорта, дорогу практически через всю Белоруссию и часть России они проделали пешком. В октябре 1941 года испанцев перебросили на волховский фронт, под Новгород, где они должны были принять участие в самом северном ударе – огромной, гигантской битве за Москву, хотя испанцам, конечно, было гораздо ближе до Ленинграда. Они участвовали в тяжелых боях зимы 1941/42 годов, в позиционных боях лета 1942 года. Косвенно принимали участие в добивании уже израненной, гибнущей 2-й ударной армии. Но в августе 1942 года их передислоцировали под Ленинград.

«Голубая дивизия» активно участвовала в оккупационной деятельности на северо-западе Советского Союза – Псков, Великий Новгород. И менее известен тот факт, что испанцы, эта самая «Голубая дивизия», принимали участие в блокаде Ленинграда.

Если рассматривать первые шаги испанской «Голубой дивизии» по советской земле осенью 1941 года, то в основном это были прежде всего добровольцы. Но уже в марте 1942 года произошла первая ротация: многие вернулись обратно в Испанию, бряцая как испанскими, так и немецкими медалями. Когда в августе 1942 года с берегов Ильменя, Волхова, приняв посильное участие в уничтожении 2-й ударной армии генерала Власова, испанская «Голубая дивизия» оказалась в Пушкине, Павловске, под Ленинградом, в большинстве своем это были уже не добровольцы, а убежденные сторонники нацизма. Даже не «Фаланги», а именно Адольфа Гитлера и Бенито Муссолини, которые считали, что Франко ведет себя слишком непорядочно и слишком пассивно по отношению к Третьему рейху. Или же это были люди, которые в общем-то не представляли, что можно жить мирно, такие профессиональные вояки.

Формально «Голубая дивизия», действительно, считалась добровольческой, и формально же Франко не выступил во Второй мировой войне на стороне Гитлера, а Испания не была участницей ни антигитлеровской, ни прогитлеровской коалиций.

Здесь нужно отдать должное цинизму и ловкости испанских дипломатов, испанского министерства иностранных дел и, конечно, в первую очередь каудильо Франко, который летом 1941 года, когда казалось, что все козыри на стороне Гитлера, все-таки не объявил войну Советскому Союзу, хотя отправил туда вполне полнокровную дивизию. Это позволило ему в конце 1943 года, при крайнем неудовольствии определенной части солдат и офицеров «Голубой дивизии», отозвать ее обратно в Испанию, мотивируя тем, что Испания – это все-таки нейтральное государство.

… Лето 1942 года. Война на территории Советского Союза идет уже второй год. При этом идет совершенно не так, как на это рассчитывала не только нацистская Германия, но и Советский Союз. В 1942 году у Сталина не получился 1812 год, когда зима позволила гнать иноземного захватчика за Березину, далее в Польшу и до Парижа.

Немецкое наступление, захлебнувшись на московском направлении, успешно развивалось на юге, и для испанцев информация о том, что их переводят под Ленинград, была встречена с большой радостью. Почему?

Во-первых, все испанцы вспоминают, что их самым страшным, самым изощренным и садистским врагом были комары. В новгородских болотах они творили с гостями с юга что-то невероятное. В испанских воспоминаниях есть жуткие зарисовки о том, что солдаты не могли даже справить малую и большую нужду по причине того, что мгновенно заедались этими кучами пищащих насекомых. Приходилось постоянно использовать сетки и защиту.

Во-вторых, как это ни странно звучит с точки зрения и некоторых советских авторов, в Советском Союзе благодаря в общем-то очень хорошей комедии «Небесный тихоход» достаточно скептически относились к «Ночным ведьмам» – удвасам, летчикам, которые летали на этих самых тихих ночных бомбардировщиках. Однако испанцы называли их «шлюхи» – лапарала. Именно эти ночные бомбардировщики переполнили чашу терпения испанцев. И услышав о переводе под Ленинград, испанцы надеялись, что хотя бы там, под немецким авиационным зонтом, у них не будет проблем, связанных с постоянными ночными бомбардировками.

И третья причина, достаточно пошлая и меркантильная. И без того нищие новгородские деревни по берегам Волхова, чуть побогаче, но ненамного, деревни по берегам Ильменя уже были полностью разграблены. Все, что можно было украсть, уже украли. Все, что можно было съесть, уже съели. И когда до испанцев дошла информация о том, что вполне вероятно, их будут размещать в царских дворцах, в пригороде Ленинграда, естественно, они очень сильно этому обрадовались, рассчитывая на то, что на смену скромным деревенским сувенирам придут гораздо более серьезные дворцовые вещи, которые они смогут, что называется, позаимствовать в свою пользу.