не наш современник, то наш собеседник, и мне трудно до конца разобраться, то ли, в качестве собеседника, он нас обнадёживает, то ли не может скрыть своей печали.

То ли он нас просвещает, то ли не боится шокировать, понимая, что иначе, как без шоковой правды, выздоровление невозможно.

…такое фантастическое виртуальное ток-шоу

Так уж случилось, что практически параллельно с текстом Ахмед бека, читал две другие работы:

статью Юсифа Везира Чеменземенли[257], «Фактическое положение азербайджанской мусульманки» (напечатана в Киеве, в 1913 году);

и воспоминания Банин (Ум-аль Бану Асадуллаева)[258] «Кавказские дни»[259].

В своей статье Чеменземенли раскрывает уничижительный смысл таких привычных слов как «qadın», «zənən», «övrət»[260].

Банин, которая пишет о том же самом времени начала XX века, о своей большой «богатой, но не благородной семье», о жизни этой семьи, в которой схлестнулись старые и новые традиции, о своей бабушке, властной хозяйке большого дома, которая была уверена, что все беды от проникновения в азербайджанскую жизнь «христианских традиций».

И читая эти три текста практически одновременно, я представил себе, что это зеркала, которые, если прибавить современное зеркало, взаимопроникают и просвечивают друг друга. С другой стороны, я представил себе такое фантастическое виртуальное ток-шоу, где по одну сторону искусственно возведённой стены, мы, особенно те из нас, кто любит рассуждать о национальной ментальности в отношении к женщине.

А по другую сторону, Ахмед бек, Чеменземенли, Банин

…можно расширить этот список, к примеру, за счёт трёх наших женщин, которые заслуживают того, чтобы «присутствовать» в нашей жизни:

Ганифа ханум, жена Гасан-бека Зардаби,

Гамида ханум, жена Мирзы Джалила,[261]

Сусен ханум, жена Ахмед бека Ага оглу[262]…

Представим себе, что мы ведём диалог о «мусульманской женщине», о её судьбе в прошлом и настоящем, о том, хорошо это или плохо, что женщина постепенно лишается покровительства мужчины и разрушает монополию мужчин практически на все виды деятельности, вправе ли мужчины сохранять монополию даже на мысли женщины.

Боюсь, диалога не получится.

Наши современники и современницы будут велеречивы, они будут отдавать должное этим текстам и этим людям, но больше будут говорить о патриотизме и о государственности в самом тексте Ахмед бека. Особо обратят внимание на то, что говорится о мудрости ислама и его пророка

…Позволю себе замечание из 2016 года. Радикальные исламисты, которых стало больше, чем во времена Ахмед-бека, не придут на этот диалог. В лучшем случае, пошлют представителя, чтобы посрамить нас…

А во всем остальном это будет диалог глухого со слепым.

Может быть, действительно всё дело в том, что сами того не замечая, мы всё дальше уходим в сторону от времени Гасан бека Зардаби, Мирзы Фатали, Мирзы Джалила, Сабира, Алибека Гусейнзаде, от времени Ахмедбека Ага оглу, многих, многих других.

И сам наш «европейский вектор» то ли имитация, то ли симуляция, прикрывающая наше беспамятство?

И способны ли мы в таком случае расслышать голос Ахмедбека Ага оглу?

7. Из цикла «Неодолимость Гендера»

Противоречит ли гендер национальным традициям?

(Отрывок)

Привожу только отрывок из статьи, написанной в 2007 году, чтобы по возможности избежать повторений.

…спотыкающиеся времена

Ещё каких-то 10 лет тому назад мы не знали слова «гендер». О «феминизме» что-то краем уха слышали. Но всё это казалось не про «нас», а про «них». А они жили на другой планете. Я лично, наивно отождествлял феминисток с амазонками, и никак не мог сообразить, как они собираются обходиться без мужчин. Одним словом феминизм воспринимался как одно из чудачеств человечества. Как анекдот.

Если судить по календарю, прошло не так уж много времени, но, кажется, прошла целая вечность. Если у социологов была бы машина времени, чтобы сравнить, что одни и те же люди думали и думают о гендере 10 лет тому назад и сегодня, результаты были бы поразительными. Конечно, если исключить «железобетонных» деятелей, у которых просто аллергия на движение мысли.

Река времени – материя чрезвычайно подвижная. Нужен гений Марселя Пруста, плюс заколоченные окна[263], чтобы не отвлекали новые ритмы и новые запахи, чтобы был шанс восстановить «утраченное время». Обычным людям, нам с вами, это не под силу. Сколько бы мы не говорили «как сейчас помню», мы будем рассказывать свою версию, в которой сегодняшнего больше чем вчерашнего. Вчера – масло было вкуснее, а водка чище. Тем более, когда на дворе время перемен и время смуты. Одним словом, нам трудно даже представить себе, насколько далеко мы ушли с «гендером». Особенно женщины. Невольно задумаешься о нашем непоколебимом «менталитете», который сегодня, в эпоху Интернета, воспринимается как «поза страуса». Да что там Интернет, в быту, в ритуалах, пытаемся сохранить пристойность, жёсткую демаркацию, мужчины отдельно, женщины отдельно, а потом, всё те же мужчины и женщины в битком наполненной маршрутке. Времена не просто сталкиваются, спотыкаются друг о друга.

Приведу один пример. Сколько было женщин за рулём 10 лет тому назад и сколько их сегодня. У меня, как и у вас, нет статистики. Так, на глазок. Признаемся, что их не только стало больше, их число растёт на глазах.

Теперь я задам вам вопрос, связанный всё с той же «рекой времени»: от количества женщин за рулём зависит гендерная ситуация в стране?

Это всё та же ментальность или уже другая?

Это всё те же женщины, которых наши мужчины ещё каких-то 10–15 лет тому назад готовы были возвести в ранг национальной реликвии (добавлю, для собственного тщеславия) или чуть-чуть другие?

Причём не только те, кто за рулём.

И последний вопрос, который кому-то может показаться простым. В каком веке мы живём? В XIX? В XX? В XXI?

А может быть, мы давно живём не во времени?!

…гендер, как западная экспансия

Одни считают «гендер» – западной экспансией. Нам давно объявили войну, а мы не замечаем.

Вторые всё сводят к грантам зарубежных фондов. Поэтому мы вправе назвать тех людей, которые пользуются этими грантами, национальными предателями.

Что касается «западной экспансии», то, если быть последовательным, её следует отнести не только к гендеру, но и к демократии, компьютеру, Интернету, а дальше, если сильно разогнаться, к промышленной революции, Просвещению.

На мой взгляд, за всеми этими страхами, фобиями, «торчат уши» неоколониального сознания и долгой провинциальной жизни.

Могу только посоветовать перечитать комедию великого Мирзы Фатали «Мусьё Жордан, ботаник».[264] Ах, как бы нам хотелось спрятаться от этого ненавистного, распущенного Запада, но как он, ненавистный, притягивает, как хочется, чтобы «мусьё Жорданы»